Серые туманы Эрантии

– Первая группа разведки – километр вперед! Вторая и третья – полкилометра фланги! Четвертая – арьергард! Шевелимся! – рев Кана оторвал нас всех от созерцания красот Эрантийской степи, и отряд, после короткой заминки, продолжил движение на север.

Скорость передвижения замедлилась, хотя, казалось бы… Но, видимо, по степи быстро могут бегать только американские индейцы и девушки в русских национальных одеждах и кокошниках, которых часто в последнее время показывали в рекламных роликах по визору. В реальности же все несколько иначе. Двигаться нужно с разумной скоростью, поскольку копыто лошади может попасть в нору какого-нибудь местного обитателя, что, собственно, и случилось через пару часов езды. Лось под Пончиком сломал себе ногу. Разбойник, понятно, не пострадал. Конечность животного залечили, но дальше все оборотни побежали пешком. У ящеров вот копыт нет, а лапы настолько широкие, что им положить с прицепом на все эти кроличьи норы. Мой кабан привык смотреть себе под ноги, а лоси… Да что с них взять? Размер растущих на голове рогов на уровень IQ, увы, не влияет никак. Я это знаю точно…

Весь день ехали без остановок, и только к вечеру, оставив за спиной полторы сотни километров, остановились на ночлег около небольшого озера у подножия двух невысоких холмов. Настроение у меня было ни к Харту, и пока ребята ходили к холмам за дровами и разводили костры, я попытался снять с Мрака броню. Именно что «попытался». Кабан категорически отказался «раздеваться». Видимо, с выросшей в полтора раза выносливостью, на которую я в последнее время внимания как-то не обращал, кабан чувствовал себя значительно комфортнее. Бегать с ним в догонялки мне не хотелось, в итоге я махнул рукой и перестал заморачиваться. Баба с возу – кобыле легче… Очень-то хотелось тратить на его экипировку по часу в день!

Сумерки сгустились незаметно, и ночь широкой темной пеленой накрыла колышущийся океан трав. На небо высыпали несчетные звезды, и ущербная красная луна уронила на поверхность воды тонкую световую дорожку. Стало вдруг поразительно тихо, словно кто-то невидимый убавил громкость. Тишина, лишь едва слышно потрескивают в костре дрова, плещется в озере рыба и негромко поет под гитару Мира. У девушки был очень глубокий, красивый голос, и у нашего костра собралась едва не треть всех отдыхающих рыцарей. Развлечений в этом мире не так много, и хмурые, видавшие виды мужчины и женщины стояли и, затаив дыхание, слушали песни, которые симпатичная лучница пела на незнакомом им языке чужого мира. Я махнул рукой обернувшейся Ваессе, показывая, что садиться не буду, встал у нее за спиной и, скрестив руки на груди, замер.

Понимаешь, это странно, очень странно,
Но такой уж я законченный чудак:
Я гоняюсь за туманом, за туманом,
И с собою мне не справиться никак.

Люди посланы делами,
Люди едут за деньгами,
Убегают от обиды, от тоски…
А я еду, а я еду за туманом,
За мечтами и за запахом тайги.
А я еду, а я еду за туманом,
За мечтами и за запахом тайги.

«Есть в этих походных песнях какая-то завораживающая магия. А такие люди, как Мира, скоро будут тут буквально на вес золота, – думал я, глядя на спокойное, чуть отрешенное лицо поющей девушки. – Может быть, и правда попросить ее научить Рииса играть?»

Понимаешь, это просто, очень просто
Для того, кто хоть однажды уходил.
Ты представь, что это остро, очень остро:
Горы, солнце, ели, песни и дожди.

Пусть полным-полно набиты
Мне в дорогу чемоданы:
Память, грусть, невозвращённые долги…[3]

И тут неожиданно в песню включился Фантик…

…а я еду, а я еду за деньгами,
За мечтами ездят только дураки…

Прыснул в кулак Пончик, легкая улыбка тронула губы Трезвого…

– Вот ты гад, – переведя на лысого убийственный взгляд, задохнулась от возмущения Масяня. – Такой момент обломал!

– Да ну вас, комнатных романтиков, – с улыбкой отмахнулся воин. – Мой отец на буровой под Уренгоем пятнадцать лет на вахтах торчал. Я к нему пару раз на каникулах ездил. У меня эта ваша таежная романтика вот здесь, – лысый чиркнул себя ладонью по горлу, потянулся и, кивнув себе за спину, добавил: – Особенно когда за кусты припрет, а там на твою многострадальную задницу миллион голодных комаров…

– Но это же мечта… – застенчиво улыбнувшись, в повисшей над костром тишине негромко произнесла Мира.

Фантик раскинул руки и поднял лицо к небу:

– Вот мечта, – серьезно ответил ей он. – Мы все уже приехали… И ты, и я, и даже они, – кивнув на стоящих у костра рыцарей, со вздохом добавил он.