Серые Пределы

А затем Гончие внезапно спали с лица и как-то разом осели: нет, туда не смотрели, потому что ни богомолы, ни хмеры, ни секачи никогда не устраивали кладок ниже уровня колен – под землей детеныши начинали задыхаться, поэтому самки не рисковали. А растения вовсе избегали закапываться в песок, поскольку в недрах Лысого Холма хранилось слишком много тяжелых металлов, и им было трудно добывать оттуда воду. Потому-то Холм и прозвали когда-то Лысым: там не росло абсолютно ничего. Только хищное зверье любило устраивать лежки, не смотря даже на то, что Стражи прекрасно знали их излюбленное место и регулярно наведывались с проверками. Но тварей все равно тянуло туда, как магнитом, заставляло откладывать яйца в теплом песке, оставлять мелких детенышей и ядовитые споры в неглубоких ямках, будто в тех металлах они черпали дополнительную силу. И Гончие неизменно ловили их на этом. Это было незыблемым правилом, от которого они никогда не отступали… раньше. Но в последний месяц зверье как-то странно притихло, количество кладок и гнезд сократилось чуть ли не в разы, заставив опытных Стражей смутно обеспокоиться и участить рейды. Стая справедливо опасалась подвоха, но за все дни, что они обыскивали окрестности в поисках нового места для кладок, которого просто не могло не быть, так и не нашли причину резкого сокращения численности обитателей обеих Горок, Лысого Холма и даже проклятой Впадины, где издревле кишмя кишела всякая нечисть. Там было непривычно пусто, будто прошедший сезон размножения не дал никаких всходов. Так, одна-две твари промелькнет на горизонте, и все. Впрочем, если пошевелить мозгами и припомнить, что в последнее время на Заставе было подозрительно тихо, а еще за неделю до этого на Второй как раз случился обвал и часть Горы оказалась просто срезана, как ножом, а потом ухнула в образовавшееся ущелье… боже, нет. Даже думать об этом не хочется! Это слишком невероятно! Ведь если часть Лысой Горы действительно обнажила нутро, если верхний пласт земли с нее просто съехал, как по ледяной горке, и обвалился в Ущелье… то могли ли там образоваться пустоты, в которых появилось приличное количество воздуха и которых сверху, с макушки, было совершенно не видно? Могли ли разумные гады спрятать драгоценные гнезда там? Могли ли найти способ обмануть чутье бдительных и ненавистных Гончих? Затаиться в недрах открывшегося им богатства? И терпеливо ждать весь долгий месяц, пока их численность достигнет приемлемых величин?

И могло ли быть такое, что лишь чуткий нос хмеры заметил неладное?!

Белик лишь секунду смотрел на резко побледневшую стаю, которая только что подтвердила его самые худшие опасения, и быстро отвернулся: плохо, как же будет плохо, если Траш не ошиблась. После чего коснулся щеки уставшей подруги, на мгновение прикрыл глаза, молясь про себя, чтобы все это не было правдой, а потом отрывисто поднялся и со всех ног бросился на задний двор.

– Кри-ку-у-н!!! Верни мою кольчугу!! – вдруг завопил во весь голос пацан. Не утруждая себя протискиванием в узкой горловине, он ласточкой взлетел на каменные ограждения, вытянулся струной и уже оттуда нетерпеливо уставился на далекий проем надсадно пыхтящей кузни. – КРИКУН, Торк тебя возьми!!! Ты мне нужен, старый ворчун!! НЕМЕДЛЕННО!!!

Грохот молотов внутри кузни резко оборвался. Оттуда послышался тяжелый топот, раздраженное громыхание отброшенного с дороги железа, а затем низенькая дверца с размаху распахнулась, открыв изумленным взглядам Перворожденных приземистую фигуру с умопомрачительным размахом плеч, длинной, опаленной по краям бородой, внушающей уважение грудной клеткой и крайне недовольной физиономией, на которой гневно сверкнули маленькие, налитые кровью глазки.

– ЧТО ЗА ПРИДУРОК СМЕЕТ ОРАТЬ МНЕ ПОД РУКУ?!! – мощным басом взревел он, красноречиво закатывая рукава на могучих ручищах, в которых как-то нехорошо качнулась дымящаяся от жара рукоять великанского молота. – КАКОМУ ИДИОТУ ЖИТЬ НАДОЕЛО?!! А НУ, ПОКАЖИСЬ!!!

Эльфы тихо охнули и спали с лица, мигом признав этот дикий рев, которое могло издавать лишь одно существо в Обитаемых Землях – мелкое, сварливое, невероятно сильное и живучее, как сто хмер вместе взятых. А еще – отвратительно вспыльчивое, взрывоопасное, как готовый к извержению вулкан, и такое же непримиримое. Но, что самое страшное, жутко не любящее пренебрежения к своей малорослой персоне, искренне ненавидящее «бессмертных ушастых дылд» и лучше кого бы то ни было разбирающееся в вопросах вооружения, а также всего, что только касается брони и металлов.

Но откуда ОН взялся на человеческой Заставе?!!!

Разгневанный гном поправил замасленный фартук, упер могучие руки в бока и грозно обвел полигон сузившимися глазами, старательно выискивая того безумца, что рискнул оторвать его от работы.

Белик ловко спрыгнул на землю и махнул рукой.

– Да я это, Крикун. Я. Хорош орать, а то от твоих воплей уши вянут и сами собой в трубочки сворачиваются. Мне кольчуга нужна – та, что из чешуи саламандры. Верни, пожалуйста, дыры потом заклепаешь.