Серые Башни (СИ)

— Я, леди, старый дурак! Был бы умнее, сразу понял кто передо мной. Сразу, как только увидел тебя на скамейке около воды. Такие глаза и волосы могут быть только у потомков Хантера. На твоей руке ожил Шилд, тебе не вредит чистый мифрил и…, -он замялся. — Ты не представляешь себе, как я рад, что нашел тебя! И как бы я хотел вернуться обратно. Ты сама не понимаешь, девочка, как много значишь для Фраги, — Гру привлек меня к себе и крепко обнял.

— Не знаю, за какие заслуги Те-Кто-Видят наградили меня таким подарком, но если мы встретились, то обязательно найдем дорогу домой, — норд поцеловал меня в лоб и отстранился. — А сейчас, моя леди, я немного отдохну.

Глядя, как он осторожно устраивается на диване, я неожиданно поняла, что норд действительно очень стар. Укрыв его пледом, я подошла к зеркалу.

Хмуро поглядев на свое отражение, я решила, что не могу считаться типичным представителем рода. Я очень сильно отличаюсь от всех своих родственников. Правда, дед с бабулей и родители всегда называли меня красавицей. Это нереально раздражало, особенно в последнее время. За окном, как заведенный лил дождь.

Спать расхотелось, уткнувшись лбом в холодное стекло, я смотрела на голые ветки кленов, раскачивающихся на ветру. Теперь понятно, почему родители, как могли, ограничивали мое общение с дедом

Отец всегда яростно спорил с дедом, как только речь заходила о наследстве. Ясно теперь каком! Папа не хотел, чтобы я знала. А когда дед понял, что из его сына не получится принц, он переключился на меня. Смешной, птичий язык, оказался «языком кланов». А подробности «из жизни принцесс», которые рассказывала бабушка? Да и о тайнике отец наверняка знает. Он же не мог предположить, что я встречусь с Гру? Иначе давно бы забрал и меч, и кольцо, и смешного Шилда. Только зря все это. Обратной дороги нет, и я останусь непризнанной принцессой параллельного мира навсегда.

Дождь, наверно, почувствовал мое настроение и почти прекратился, тихо плача за моим окном. Обидно. Обидно, что у меня никогда не будет такой любви, как у деда. Верить, что любимая жива, искать ее и найти… Теперь, рассказы деда о его военной «молодости» приобретали совершенно иной смысл. Да и бабушка…, попасть в незнакомый мир без знания языка, обычаев…, без ничего, и в конце концов встретить любимого человека…, удивительно!

Бабушка говорила, что до войны жила на Кавказе, в Баксанской долине, работала на молибденовом комбинате, а осенью 1942 года с рюкзаком, заполненным дорогостоящим металлом вместе с остальными жителями уходила в Грузию через перевал Бечо. Она с таким восторгом говорила о встрече с дедом во время этого перехода! Дед рассказывал, что был одним из альпинистов, сопровождающих колонну, как ему, это удалось, не представляю! С его-то внешностью «истинного арийца»! Ведь могли бы запросто принять за одного из стрелков «Эдельвейса» и похоронить где- нибудь под камушком. Фредегард Агомар, красивое имя. А здесь его звали Федор Соколов. Ну, с фамилией все понятно, не зря его однополчане называли Соколиным Глазом. Дед закончил войну в Кенигсберге, старшим лейтенантом, там же познакомился с Оби Ваном — нашел на улице, раненого, и притащил в госпиталь к бабушке. А бабуля! Леди Вивет — Вера Павловна, думала ли она, что станет врачом? Закончит институт? Научится водить машину? Жаль что обо все этом я могу только догадываться. Я бы тоже хотела…, жить такой наполненной жизнью. Радоваться, грустить, ждать, надеяться и верить, что все будет хорошо. Одно время я успокаивала себя тем, что по сравнению с другими мои проблемы не стоят выеденного яйца — я здорова, ну фактически, руки ноги целы. Работа, дом — все в наличии, не сирота, слава Богу! Но это плохо помогало, а теперь!? Что толку от того, что я где-то там кому-то нужна? Если я при всем желании никогда туда не попаду? А ведь это так здорово — быть нужной кому-то! Лучше бы я ничего этого не знала!

Отлепившись от подоконника, я вздохнула и принялась наводить порядок. Завернула в черный бархат меч и кольцо. Убрала жалкие остатки ящика для обуви. Подняла несколько листов пожелтевшей бумаги и уже хотела затолкать их в мешок для мусора, когда увидела, что они исписаны размашистым дедушкиным почерком. Сердце сразу же провалилось куда-то вниз, а коленки противно задрожали. Я была не в состоянии сделать хотя бы шаг и поэтому просто опустилась на пол.

Листы бумаги были плотными и слегка желтоватыми. Один был исписан затейливыми, похожими на руны закорючками, с цветными заглавными буквами и черной печатью на размашистой подписи внизу. Дракон с распростертыми крыльями.

— Конечно! Как оригинально! — буркнула я и взяла второй. Руки дрожали еще сильнее, чем коленки.