Сервер и дракон

Возможно, медведь был прав. Может быть, нужно было просто выпить. Какой смысл быть поэтом: они уже написали все стихи в мире. Где-то там, в небесах. Вероятно, у них были поэтические сады. Или места, где можно стать словом.

Но дело было не в этом. Слова должны исходить от него, грязного бородатого мужчины, живущего в лесу. С дырой в земле вместо сортира.

Светлые слова из темного материала – вот это поэзия.

Если они получаются, конечно.

Ему было чем заняться. Белки вчера почти сломали замок, мелкие ублюдки. Дверь в погреб нужно было укрепить. Но это все могло подождать до завтра.

Он уже собирался открыть бутылку водки из снежного тайника Отсо, когда Мария пролилась с неба дождем.

Внезапным холодным дождем – словно в сауне на голову вылили ведро воды. Но капли не коснулись земли, они поплыли вокруг Косонена. Пока он смотрел, они изменили форму, слились и превратились в женщину с тонкими, как веретена, костями, облеченными туманной плотью. Она походила на стеклянную скульптуру. Маленькие груди были идеальными полушариями, признак ее пола – равносторонним серебряным треугольником. Но лицо оставалось знакомым – маленький нос и высокие скулы, губы, за которыми прятался острый язычок.

Мария.

Отсо мгновенно вскочил и встал рядом с Косоненом.

– Плохой запах, пахнет богом, – зарычал он. – Отсо кусается.

Дождевая женщина с любопытством посмотрела на него.

– Отсо, – строго сказал Косонен и схватился за шкуру на грубой шее медведя, чувствуя, как напрягаются огромные мышцы. – Отсо – друг Косонена. Послушай Косонена. Не время кусаться. Время спать. Косонен будет говорить с богом.

Затем он поставил бутылку водки в снег прямо у медведя под носом.

Отсо понюхал бутылку и поскреб передней лапой подтаявший снег.

– Отсо уходит, – наконец сказал он. – Косонен кричит, если бог кусается. Отсо приходит.

Он ловко подхватил бутылку пастью и убрался в лес развязной, шаркающей походкой.

– Привет, – сказала дождевая женщина.

– Здравствуй, – осторожно сказал Косонен. Он не знал, настоящая ли она. Чумные боги были хитры и вполне могли вынуть образ Марии из его разума. Он смотрел на арбалет со снятой тетивой и прикидывал шансы: алмазная богиня против лесного поэта не в лучшей форме. Плохо.

– Твоя собака меня не очень любит, – сказала Мария, легла на бревно Косонена и заболтала в воздухе сверкающими ногами, как всегда делала Мария в сауне. Косонен решил, что это она, и почувствовал комок в горле. Прокашлялся.

– Это медведь, а не собака. Собака бы залаяла. Отсо просто кусается. Ничего личного, такова его природа. Он подозрительный и сварливый.

– Прямо как кое-кто, кого я когда-то знала.

– Я не параноик. – Косонен нагнулся и попытался раздуть огонь. – В лесу учишься быть осторожным.

Мария огляделась.

– Мне казалось, мы дали вам больше снаряжения. Здесь как-то… примитивно.

– Ага. У нас было много гаджетов, – сказал Косонен, – но они ничего не могли против чумы. У меня был умный пистолет до этого, – он погладил арбалет, – но он заразился. Я убил его большим камнем и бросил в болото. У меня есть лыжи, кое-какие инструменты и вот это, – Косонен постучал пальцем по виску, – пока хватает. Так что все хорошо.

Он подложил немного растопки под треугольник из небольших бревен, и пламя разгорелось снова. Трех лет хватило, чтобы научиться хотя бы управляться с деревом. Кожа Марии в мягком свете костра казалась почти человеческой, и он присел на еловые ветки Отсо, наблюдая за ней. Оба помолчали.

– И как ты там? – спросил он. – Сильно занята?

Мария улыбнулась.

– Твоя жена выросла. Она уже большая девочка. Ты даже не хочешь знать, насколько большая.

– Значит, ты – не она? С кем я говорю?

– Я она, и я не она. Я часть, и я целое. Это перевод. Ты не поймешь.

Косонен положил в кофейник немного снега, чтобы тот растаял.

– Ладно, я же дикарь. Но я понимаю, что ты здесь, потому что хочешь чего-то. Так что перейдем к делу, perkele!

Мария глубоко вздохнула.

– Мы кое-что потеряли. Кое-что важное. Кое-что новое. Мы называли это искрой. Она упала в город.

– Я думал, у вас есть копии всего.

– Квантовая информация. Часть нового бита. Ее нельзя скопировать.

– Сложно-то как.

Между бровями Марии появилась морщинка. Косонен помнил ее по сотням их ссор и сглотнул.

– Хочешь говорить в таком тоне? Ладно. Я думала, ты будешь рад меня видеть. Мне не нужно было приходить. Вместо меня могли прислать Микки Мауса. Но я хотела тебя увидеть. Большая Мария хотела тебя увидеть. Ладно, ты решил прожить свою жизнь печальным лесным бродягой. Пожалуйста. Но хотя бы послушай. Ты многим мне обязан.

Косонен ничего не сказал.

– Понятно, – сказала Мария, – ты все еще винишь меня за Эсу.

Она была права. Именно она получила первую машинку Санта-Клауса.

«Мальчику нужно все самое лучшее, – говорила она. – Мир меняется. Нельзя, чтобы он отстал. Пусть он будет маленьким богом, как соседский ребенок».

– Думаю, мне не следует винить тебя, – сказал Косонен. – Просто ты… часть. Тебя там не было.