Сервантес

Однако еще до этого, 28 апреля, находясь в Толедо у нотариуса Амбросио Мехии, писатель составил на имя Каталины де Саласар доверенность, дающую право на распоряжение всем имуществом. И будучи в Эскивиасе, собственноручно вручил ее своей супруге. Таким образом, он оформил свой уход из семьи. Официально развестись он не мог. Церковный развод был делом чрезвычайно редким. Необходимо было разрешение папы, которое давалось лишь королям, если в браке у них не было детей. Поэтому простые люди, равно как и идальго, «расходились» в прямом смысле этого слова, а потом, если было такое желание, могли сойтись и зажить снова. Итак, распрощавшись с супругой, Сервантес дорогами Ла-Манчи (впечатления от которых позднее мы встретим в «Дон Кихоте») отправился в Севилью, где через десять дней его уже встречал Томас Гутьеррес.

Бывший актер, видимо, имел неплохие связи. Во всяком случае, ученые сходятся во мнении, что именно он представил ветерана Лепанто помощнику советника Антонио Гевары Диего де Вальдивии, это было своего рода поручительством, без чего Сервантес не смог бы получить желаемую должность комиссара.

* * *

С Севильей у Мигеля были связаны многие детские воспоминания: спектакли Лопе де Руэды, обучение в коллегии иезуитов, игры с братьями и сестрами.

Время в XVI веке двигалось медленно, значительно медленнее, чем, например, в XX столетии, когда за какие-нибудь 10–15 лет город может измениться до неузнаваемости. А если мы будем говорить о таких выдающихся и старых городах, как Севилья, то в них время просто останавливается.

Во все времена столица Андалусии была одним из наиболее крупных торговых и культурных центров испанской монархии. И это немудрено, так как Севилья — город-порт, практически монополизировавший все торговые и транзитные операции, осуществлявшиеся как с Новым Светом, так и со многими другими колониальными землями империи. Широкий Гвадалквивир являл собой мощную водяную артерию, позволявшую большим океаническим судам заходить в город, грузиться и разгружаться, швартоваться и отдыхать после многодневных трансатлантических переходов. Город буквально задыхался от изобилия дорогих товаров, драгоценных металлов и камней, поступавших со всего мира. Один из историков писал: «22 марта 1595 года к причалам на реке прибыли корабли, груженные серебром из индийских стран. Их разгрузили и доставили в Торговую палату 332 повозки серебра, золота и жемчуга огромной ценности. 8 мая 1595 года с капитанского корабля выгрузили 103 повозки серебра и золота. А 23 мая доставили сухим путем из Португалии 583 ящика серебра, золота и жемчуга, снятых с адмиральского корабля, пришедшего в Лиссабон. Шесть дней кряду эти грузы переправлялись через Трианский мост».

Безусловно, богатый и большой город Севилья страдал всеми болезнями мегаполиса эпохи раннего барокко: «Больше всего в Севилье грабителей, прелюбодеев, фальшивых свидетелей. Игроков, сутенеров, убийц, ростовщиков, скупщиков и перекупщиков, бродяг, живущих чудесами Магомета. То есть игрой и воровством в картежных домах и за доской для костей, ибо здесь имеется свыше трехсот игорных домов и более трех тысяч гулящих девиц… Торговля превратилась в грабеж и спекуляцию; скупается все, начиная с золота и шелка и кончая овощами, для перепродажи по вздутым ценам, когда почувствуется их недостаток на рынке… Каждый стремится обделать свои делишки. Бедные продолжают изнывать в бедности, богатые насыщают свою ненасытную алчность, а разбойников в Севилье не меньше, чем в Сьерра-Морене». Насчет мошенников и раздолья для них в этом городе хорошо написал сам Сервантес в «Ринконете и Кортадильо» и «Вдовом мошеннике». А в целом подобное нелицеприятное описание можно отнести к любому крупному деловому городу как в XVI веке, так и в XX, что тем не менее не мешает им притягивать к себе людей самого разного сословия и рода занятий. Одним из них и был Мигель де Сервантес — комиссар по закупкам продовольствия для Непобедимой армады.

* * *

После трех месяцев вынужденного безделья 18 сентября 1587 года комиссар Сервантес выехал из Севильи.