Сервантес

Сервантеса поразила мощь и красота древнего города, хотя сохранились лишь следы прежнего величия. Но он был художником, который обладал редким и драгоценным талантом — по каким-то деталям воспроизводить весь облик сущего.

По отдельным характеристикам своей службы у Аквавивы он, повествуя о Риме, отмечает «могущество коллегии кардиналов, величие первосвященника римского». Даже спустя долгие годы в своем последнем романе «Странствия Персилеса и Сихизмунды» он вновь восхищается Римом.

Одно из самых сильных впечатлений оставила в душе Сервантеса Венеция, «город, которому — не родись на свет божий Колумб — во всем мире не сыскалось бы равного. Возблагодарим же небо и великого Эрнандо Кортеса, завоевавшего великий Мехико, дабы великой Венеции было, так сказать, с кем соперничать!.. богатства ее безмерны, правительство ее — разумно, местоположение — неприступно, изобилие всего — превеликое, окрестности — веселые; одним словом — вся она сама по себе и в частях своих достойна славы, превозносящей ее достоинства во всех концах света; причем особое основание верить этой истине дает ее знаменитый Арсенал, иначе говоря — место, где сооружаются галеры и несчетное количество других судов».

Уже по этим описаниям видно, что молодой Сервантес был натурой впечатлительной, с живым умом и отличной памятью, способной сохранить яркость красок вопреки всем превратностям судьбы. Самые тяжелые воспоминания об алжирском плене не только не смогли стереть из его памяти подробности италийского периода жизни, но даже не дали им потускнеть. Удивительна та жизнерадостность, непосредственность, которая сквозит на этих страницах. Ведь мы помним, что Сервантес не только перенес великие тяготы и страдания, но и потерял руку.

ПРОЩАЙ, ОРУЖИЕ!

Мигель де Сервантес не вел дневников, не оставил мемуаров или воспоминаний о своей жизни и эпохе, впрочем, как и вообще ничего лично-интимного. Мы нигде не найдем объяснений, почему «soldado aventajado» Мигель де Сервантес решил оставить Италию, а вместе с ней и службу.

Как следует из документов, жалованье платили, хоть и с задержками. Может быть, ему надоела гарнизонная жизнь, бесконечные переходы из одного города в другой? Однако семьи он не имел, так что торопиться было не к кому. Скорее всего, он ясно понимал, что у однорукого бедного солдата не было никакой перспективы в военной карьере. Да и атмосфера взаимоотношений в испанской армии совсем не вызывала желания здесь «задержаться»: «Власть войсковых комиссаров, строптивость сеньоров капитанов, происки квартирмейстеров, хитрости и уловки казначеев, жалобы селений, выкупы за постойные билеты, наглость рекрутов, драки постояльцев, требование в обоз больше скота, чем нужно, а в заключение на собственном опыте убедился в том, как нужда поневоле заставляет проделывать все то, что он видел и что он, безусловно, осуждал» — так дон Мигель вспоминает воинскую службу в новелле «Лиценциат Видриера».

Сервантеса волновали и тревожили вести с родины. В течение последних двух лет в семье мучительно не хватало денег. У отца Мигеля ухудшились отношения с компаньонами, двумя итальянцами Боччи и Мусаччи, желавшими избавиться от глухого экс-хирурга. Деньги, доставшиеся от Локадело, уже давным-давно были прожиты. Над семьей снова нависла опасность преследования кредиторами, как это уже случалось в 1570 году.

Любовник сестры Сервантеса Андреа, уже упоминаемый нами, Алонсо, унаследовавший состояние своего отца, уклонялся от своих ранее обильно расточаемых авансов. Целая кипа нотариальных актов демонстрирует бесконечные просрочки платежей, рекламации и т. д. Алонсо, овдовевший в 1576 году, снова женился. Все попытки получить обещанные деньги были тщетны. Последнее прошение Андреа, представленное в суд в 1578 году, также оказалось бесполезным.

Активных боевых действий в ближайшее время не ожидается, и дон Мигель подает в отставку, чтобы вернуться в Испанию. Ему удается получить весьма важные для своей карьеры на родине рекомендательные письма от герцога де Сессы и дона Хуана Австрийского на имя Филиппа II.

К сожалению, эти документы до нас не дошли, но мы можем догадаться об их содержании на основании другого письма, посланного три года спустя (Сервантес уже был в плену) герцогом де Сессой матери Мигеля — Леоноре де Кортинас. Осторожный и уклончивый вельможа сообщал, что его «покалеченный протеже» просил у сеньора дона Хуана Австрийского разрешения вернуться в Испанию и ходатайствовать там о дополнительной компенсации за свою службу.

Сервантес, видимо, всерьез решил испробовать себя на гражданском поприще. У него был в этом отношении живой пример деда и дяди, которые сделали себе карьеру на административных должностях. Рекомендательные письма для такого рода деятельности просто бесценны, они сулили дону Мигелю надежду на преуспевание в будущем.

Глава 3 АЛЖИРСКИЙ ПЛЕН

НА БОРТУ ГАЛЕРЫ «EL SOL»