Серпомъ по недостаткамъ

— Добрый вечер, рад познакомиться. Да вы проходите, проходите! И какие же вы собираетесь строить заводы, если не секрет? — поинтересовался он, когда мы уже расселись на столом в небольшой гостиной.

— Для начала — гидролизный, завод по выработке натрия, соляной кислоты. Завод серной кислоты уже строится, а содовый — почти уже и построен. Ну а остальное — это пока коммерческая тайна. Правда условия работы — не тайна ни капли. Я предлагаю всем своим инженерам месячный оклад по двести пятьдесят рублей, бесплатное жилье, медобслуживание, оплату обучения детей вплоть до университетов… ну и очень интересную работу.

— Предложение заманчивое, даже очень — тогда я спрошу, а за что предлагаются столь интересные условия? Вы обещаете больше чем предлагают на пороховых заводах…

— Ну, во-первых, все это обещается в Царицыне, точнее даже неподалеку от него. Поначалу там, поскольку заводы я все же предполагаю строить в разным местах страны. Во-вторых, все будущие заводы тоже будут строиться вдали от столиц. Потому что в-третьих информация о способах производства многих продуктов будет оставаться секретной, и особенно — информация о технологиях производства. Поэтому в-четвертых вы подпишите обязательство во время работы на моих предприятиях и пять лет после увольнения не выезжать за границу, кроме разве как по прямому моему поручению — во время работы, или письменному разрешению — если вы уже у меня работать не будете.

— Боюсь, меня такие ограничения не радуют. Разве что… Вы сказали "гидролизный завод" — что он будет производить?

— Сахар. Точнее, сахаров, способом кислотного расщепления целюлозы. Еще точнее — на первых порах завод будет производить раствор сахаров из камыша.

— И что вы собираетесь делать с такими сахарами?

— Алексей Евграфович, пообещайте, что никому не расскажите, хотя бы года три, то, что сейчас услышите.

— Вы меня заинтриговали, но — обещаю.

— Из сахаров с помощью дрожжей я буду вырабатывать спирт — оба химика скривились и вполне угадываемые слова уже были сорваться с их губ — а из спирта я буду вырабатывать каучук. Химия процесса уже отработана, а при использовании дешевого, хотя и плохого, гидролизного спирта он будет минимум вчетверо дешевле натурального. Это — раз…

— Вы придумали как синтезировать каучук? Это невероятно…

— Придумать-то я придумал, но пока я вынужден покупать в лавках водку для его синтеза, смысла моя придумка не имеет.

— Вы правы. И когда мне нужно будет приступать к работе?

— Вчера — по привычке сказал я, но увидев, что оба собеседника впали в прострацию, быстро добавил: — Но, поскольку сие невозможно, так быстро как вы сможете уволиться от прежней работы.

Мы засиделись у Сергея Васильевича допоздна. Профессор Флоренцев время от времени ахал, слушая мой рассказ о достижениях Камиллы, и постоянно обещал "наведаться в удобное время" ко мне в Царицын, а "юный химик" Лебедев прикидывал, как ему побыстрее уволиться и приступить к новой и явно интересной для него работе. В конце концов договорились, что при любых условиях он приедет ко мне не позднее первого марта.

Поразмыслив, я сразу от него отправился на вокзал: ночной поезд на Москву отправлялся незадолго до полуночи, и я на него вполне успевал. А через двое суток, проснувшись уже в своей царицынской квартире, я снова занялся "текучкой" — ну не получалось у меня никак начать срочно "спасать Россию", все время приходилось тратить на какие-то пустяки.

Еще в конце февраля мне, наконец, пришло в голову, что "работать дома" и "жить на работе" — это несколько разные вещи. Да, большую часть времени я проводил в мастерских (точнее, уже в цехах), делая всякие железяки. Но все же часов несколько в день я был все же вынужден заниматься уже работой сугубо бумажной — и в результате мой личный кабинет превратился в самую настоящую контору. Вплоть до того, что перед кабинетом уже постоянно сидели две секретарши, а еще одну комнату пришлось отвести для курьеров — которые тоже редко сидели на месте. Ребятишкам, конечно, было очень лестно и интересно целыми днями носиться на мотоциклах, перемещая бумажки из имения в Царицын и обратно, но усадьба окончательно превратилась в проходной двор. Поэтому местом жительства была выбрана квартира на втором этаже "инженерного дома", а трехэтажная усадьба стала исключительно офисом моего довольно уже немаленького хозяйства.

Со мной в квартиру "переместилась" только Дарья, всем же прочим вход в квартиру был дозволен лишь по специальному приглашению или в случае пожара.

Впрочем, было и исключение — Камилла. Ее никакие ограничения не останавливали: гвардейских статей девица легко отодвигала с пути сухонькую "страушку", а на сердитые вопли Дарьи Камилла вообще не реагировала.

Впервые она вломилась ко мне в первое же утро после переезда, причем — сразу в спальню, где я раздумывал, пора вставать или можно еще поваляться, и с порога заявила: