Серпомъ по недостаткамъ

— Вот последняя мысль у тебя правильная. Роди, отдохни годик. Заводы наши как-никак, а работают, денежку приносят. Ну поменьше денежек принесут — нам все равно хватит. Ты в главном права: мы не можем заниматься всем сразу. А если людей нет — придется подождать пока появятся. Рабочих обучим, с университетами договоримся, чтобы именно для нас студентов подготовили. Мы уже много сделали — и можно немного передохнуть. С голодом и саранчой справились, войну вон выиграли — теперь пусть другие вперед прогресс толкают…

— Да ну тебя! Я думала, ты серьезно…

— Я серьезно. А насчет острова в Греции мне предложение понравилось.

Мышка вернулась через неделю, и вернулась она очень расстроенная:

— Сплошные невежды работают! По городу распустили слухи, что со смертью управляющего Городской банк остановит на полгода выплаты по вкладам, и все бросились вклады снимать. Наличности не хватило, пришлось специально привезти из Москвы, на это три дня ушло — а из-за этого паника еще сильнее поднялась. Так что на полтора миллиона банк опустел, но хуже то, что и в других городах слух распространиться успел. В общем, выдали вкладов на восемь с лишним миллионов, поэтому с кредитами на новые заводы придется очень сильно подождать…

— На сколько подождать?

— Водянинов подсчитал, что теперь до весны нам нужно держать в отделениях миллионов двадцать наличности, говорит, что иначе в случае чего и под банкротство попасть недолго. По текущим расходам сам у него спроси, он обещал на днях все расчеты подготовить. По текущим поступлениям выходит, что до марта можешь только новой выручкой пользоваться — из которой я, как сказала, двадцать миллионов временно изыму. У нас же кредитов роздано на семьдесят миллионов, свободных денег вовсе нет.

— А в других банках кредиты перезаложить?

— Считала уже, потеряем до десяти процентов. А ты без кредитов сейчас никак не справишься?

— Справлюсь, солнышко, справлюсь. Вот завод стекольный новый запустим — и справлюсь.

Стекольный завод запустили в ноябре. Три недели ушло на отладку всех технологических участков, и в последнюю неделю ноября по новой, только что отстроенной дороге завод стал отгружать по триста тонн оконных стекол. Забавно, что в Германию стекло отправлялось в основном морем — через Ригу. Во Францию тоже морем, но это и понятно, а в Германию ведь через Варшаву посуху было возить ближе. Я удивлялся "сумрачному тевтонскому гению" до самого Нового года — пока не узнал, что германская компания "Вольфганг Шульц АГ" восемьдесят процентов товара тут же перепродает англичанам.

А с англичанами торговля у меня шла плохо. То есть совсем не шла: ни трактора их не интересовали, ни мотоциклы. Александр Барро сунулся было на британский рынок — и высунулся тут же обратно: Британия на ввоз тракторов ввела пятидесятипроцентную пошлину. Мотоциклы же вообще были запрещены к ввозу в Англию. Правда, англичане уже выпускали сами и то, и другое, но двенадцатисильный трактор с двухтактным бензиновым двигателем производил довольно жалкое впечатление. А английский мотоцикл — полуторасильный, с ременной передачей — даже продавался в отдельном магазине в Париже, но парижане почему-то его не покупали.

Но ладно импорт — я ведь и сам купить у гордых бриттов ничего не мог. Не то, чтобы очень хотелось — но Британия запретила продажу в Россию любых станков и инструментов. А это было обидно: конверторы британские были очень неплохими. Германские тоже были хороши, но английские были раза в полтора более производительными. Что же до американских — янки все делали быстро, но их продукция во-первых была в полтора раза дороже европейской, а во-вторых не рассчитывалась на длительное применение: они искренне считали, что любое оборудование устареет лет через десять, и незачем делать его более долговечным. Я тоже так считал — но когда "недолговечный" конвертор просто прогорел во время плавки, я очень расстроился: во-первых, мне просто было жаль людей, а во-вторых очень жаль уменьшения количества и без того немногочисленных профессиональных рабочих.

Перед Рождеством снова пришлось съездить в Петербург: фон Плеве возжелал выслушать (от меня лично) доклад о "промежуточных результатах" использования ссыльных на Сахалине. Результат лично мне понравился: Евгений Алексеевич пополнил список работников Сахалинских шахт такими фамилиями, как Бронштейн, Ульянов, Цедербаум, Аксельрод… Всего из Англии и Франции люди Линорова выковыряли двадцать семь человек. Но вот из Швейцарии, от моря отдаленной, людей вытаскивать было очень трудно — и поэтому имена некоторых лиц появились не в ведомости работников сахалинских шахт, а на надгробных камнях швейцарских кладбищ. Тоже хорошие имена: Азеф, Савинков, Созонов, Боришанский, Гершуни… но все же большинство граждан отправилось перевоспитываться трудом на благо Родины.