Серпомъ по недостаткамъ

Электричества у нас не хватало просто катастрофически, поэтому Гаврилов станцию купил — и только после уплаты узнал, что генератор-то оказался постоянного тока. Правда, так называемой "универсальной" сименсовской модели: для получения нормального трехфазника переменного тока нужно было всего лишь заменить токосъемники, и на это даже времени потребовалось бы не более недели, но лишь в случае, если эти токосъемники есть. Обсудив проблему с Африканычем, он решил новые токосъемники сделать своими силами, отложить переделку на весну и использовать в дальнейшем агрегат на строящемся (точнее, запланированном) мотозаводе в Коврове.

Камилла, узнав про агрегат, тут же потребовала его себе — и через три недели (!) в Коврове заработал электролизный цех по производству щелочи (и соляной кислоты в качестве "отхода производства"). "Мыловаренное" прошлое помогло Камилле гарантировать окупаемость нового производства еще до Рождества: сорок две тысячи, которые были потрачены на строительство этого заводика — деньги небольшие, а щелочь ее отец "законтрактовал" всю на пару лет вперед, так что Мышка уже "растрату" компенсировала. Ну, как бы компенсировала: для того, чтобы "кислота зря не пропадала" в том же Коврове начал усиленно строиться и гидролизный завод, так что Камилла в обшей сложности "создала бюджетных трудностей" на сто двадцать тысяч.

Поначалу — пока ей не понадобился газовый завод…

Вторым к Мышке пришел просить денег Африканыч: о выделении участка "электростартеров и электроинструментов" в отдельное производство мы с ним говорили еще в середине лета, а тут подходящее помещение прорезалось: в Камышине продавали старый полуразвалившийся склад. Склад Африканыч выторговал вместе с примыкающим участком на семь гектаров, и при этом из бюджета не вышел: при запланированных десяти тысячах на строительство отдельного заводика он потратил всего три. Да и на восстановление (и даже на возведение второго этажа) денег уходило не больше пяти тысяч, но площадь купленного склада оказалась втрое больше запланированной мастерской и Иванов решил докупить станков с целью расширения производства. Тоже — в рамках бюджета, да и вообще все это случилось в августе.

Ну а в сентябре, через неделю после моего отплытия, он нашел где эти станки купить незадорого: обанкротилась австрийская станкостроительная фирма "Август Рихтер" и на первый аукцион ее завод был выставлен целиком. Понятно, что устроители не ожидали, что кто-то польстится на все сразу, они просто "закон соблюдали", да и Африканычу было нужно-то из списка продаваемого оборудования станков шесть-семь. Но у фирмы (которая и основана-то была всего четыре года назад) были токарный станок для обработки заготовок длиной до двадцати одного фута и карусельный для деталей до семи футов в диаметре — так что двести восемьдесят тысяч рублей были потрачены с огромной пользой.

Станки еще не прибыли в Царицын, чудом можно было считать уже то, что два самых больших Африканыч успел перевезти до морозов в Констанцу (что давало надежду на то, что "дома" они окажутся еще до весны) — но финансовые резервы сократились уже на семьсот тысяч (поскольку газовый завод Камилле уже понадобился).

И это было только началом!

Папаша Мюллер, трезво оценив растущие потребности моего хозяйства, за девяносто пять тысяч американских долларов купил американскую же (что понятно) лицензию на вращающуюся цементную печь. То, что в цену лицензии входили механизмы для одной такой печи, делу очень помогало — но кроме этих механизмов требовалось еще много всякого, так что к ста девяноста тысячам рубликов, ушедших за океан, прибавилось еще почти двести, отправившихся в Линц — как раз туда, где Мюллер раньше работал сам. И претензий ему не предъявишь: пользуясь старыми знакомствами и выяснив реальное положение дел на заводе, от с австрияков выторговал скидку почти в двадцать процентов.

А дополнительные триста тысяч тонн цемента на следующий год явно будет куда потратить, так что и эту трату нельзя не признать необходимой.

Поскольку денег стало резко не хватать, были мобилизованы все возможные ресурсы. И первым таким "ресурсом" стало производство Володи Чугунова.

Каучука из Саратова стало поступать в избытке, и кто-то предложил использовать "свободное сырье" в народнохозяйственных целях. Кто придумал — осталось неизвестным, но через неделю из вулканизационной паровой "печки" выползла первая пара галош, а сейчас выпуск достиг тысячи пар в сутки. Поскольку бутадиеновый каучук был у меня сильно дешевле натурального, то и оптовая цена на галоши у Чугунова была меньше, чем стоимость сырья на них же на "Треугольнике", и контракт на двадцать тысяч пар по цене рубль за пару ростовский купец Яремский подписал (и оплатил) уже в начале октября. Да и несколько других купцов подтянулись и ждали лишь когда мы уже будем готовы им галоши продать.

Но дополнительные двадцать пять тысяч ежемесячной прибыли (и даже пятьдесят, обещанных Володей к концу года) проблему не решали — так что пришлось изыскивать новые источники.