Серпомъ по недостаткамъ

Эти шланги латунными винтовыми втулками прикреплялись к одному из четырех двухкилометровых трубопроводов, проложенных посреди арендованных лугов ( они тянулись полуверстовой полосой на почти восемь верст вдоль реки). А на другом конце – или к следующему шлангу, или к брызгалке, которая медленно крутилась на треноге, поливая все вокруг метров на пятнадцать. Бригада из четырех мужиков обслуживала восемь брызгалок, переставляя их раз в час на новое место. Четыре брызгалки запитывались от одного шланга и сразу поливали четверть гектара – и бригада эта поливала по двести метров поля по обеим сторонам трубы.

Мужикам, правда, приходилось трудиться практически круглосуточно, переставляя агрегаты и перетаскивая шланги. Не совсем, они все же спали по очереди, но мало: таскать треноги могли минимум трое, так что на сон можно было выкроить часов шесть. Но – было за что трудиться: обильно поливаемый луг начал быстро и густо зеленеть.

Правда, пользы от этой травы было бы немного: мужики сразу предупредили меня, что-де "трава не созреет для покосу". Поэтому все луговые мероприятия я начал уже после того, как решил, что с этой травой делать.

У одного мужика в дачном товариществе был какой-то забавный мини, или даже точнее, микротрактор, на который вешалась при нужде газонокосилка. И года три назад я ему помог с мелким ремонтом – нож поменять. Сейчас же, вспомнив "невероятную сложность" конструкции, решил ее повторить – и повторил! Не в одиночку, разумеется, с посильной помощью местной инженерной мысли. С позволения сказать "рама" того (и моего) агрегата представляла собой стальной лист с загибом по краю. С дыркой посередине, через которую от мотора крутился нож этой косилки, и через которую трава выдувалась в мешок-травосборник. У меня и нож был побольше – полуметровый, и мешок пообъемнее – литров как бы ни на двести. Вот только Вове Чуеву пришлось срочно изготавливать оснастку для выделки шин на двенадцатидюймовое колесо, ну да это мне показалось не очень трудной задачей. Он справился – хотя и долго ругался.

С этими же колесами и этим же семисильным мотором были изготовлены и мототележки, по сути – трехколесные мотоциклы с большим жестяным кузовом. Косилки – косили подросшую траву, тележки – водили мешки к переправе, а уже на моем берегу трава силосовалась в бетонированных ямах. Худо-бедно, а тонн двадцать в сутки (то есть одну яму) силоса закладывалось.

Успех омрачало только одно. Этого было катастрофически мало: уже запасенных кормов и тех, что планировалось собрать, моей скотинке хватило бы месяца на четыре, да и то только крупной (рогатой и безрогой). А в хозяйстве уже завелись и свиньи, и овцы. Так что нужно было изыскать дополнительный источник кормов – при том, что "разведка донесла" – в Поволжье, причем вплоть до Твери, избытка сена не ожидалось. Как говорится, от слова совсем. Не было и прочих именно кормов, а тратить на скотину зерно мне было все же очень жалко: люди же голодать будут, а я все же решил бороться именно с голодом среди людей.

Но неожиданно кстати в голове всплыло еще одно понятие из моего столь далекого будущего – и с целью хоть часть этого "светлого будущего" приблизить, я отправился в Саратов. Правда, слегка подзадержавшись.

Добрая фея и по совместительству жена Ильи Архангельского Елена Андреевна обратилась ко мне с несколько странной просьбой. К Илье проездом из Николаева в Баку должен был заехать его приятель институту, некто Березин. Заехать на три дня – о чем была достигнута предварительная договоренность. Но из-за аврала на дороге Илья все дни проводил именно на работе, и "развлечение" гостя в дневное время он решил взвалить на плечи жены. Елена же Андреевна, решив, что с ней гостю будет скучно (потому что у нее самой было всяких планов громадьё), обратилась ко мне с аналогичной просьбой. Ну а мне-то что: инженер, да еще судостроитель – лучший объект для "развлечения"! Поскольку у меня было чем кораблестроителя повеселить…

Поэтому, заехав с утра в дом Архангельских у вокзала, я предложил Сергею Сергеевичу Березину посмотреть на мои "кораблики". Судостроитель был человеком вежливым, и мы отправились к реке – там, как и каждый прочий день, под погрузкой или разгрузкой стояло с дюжину "Сухогрузов". Не могу сказать, что "Сухогрузы" его очень впечатлили: корыто – оно корыто и есть. Но все же мы зашли на один, уже почти загруженный, кораблик и Березин с некоторым интересом поглядел, как на борт встают мои двухтонные "контейнеры". Затем "капитан" корыта – а на сухогрузах капитанами были мальчишки не старше шестнадцати, проорал:

– Дядь Саш, уходи уже! Отплываю!