Серпомъ по недостаткамъ

"Поле" представляло собой кусок земли километров двадцати длиной и около шести шириной, лежащий в пяти километрах от Волги вдоль реки. Слова о том, что степь была "ровной как стол", не были "поэтической метафорой" – перепады высот на поле не превышали пары метров. Поскольку никаких плотин и прочих прелестей не требовалось, то канал (уже силами пяти тысяч человек) отрыли тоже за неделю. Норма (то есть "урок") для землекопа в летнее время была в три кубических сажени ("мерных" сажени, почти десять кубометров) – и мужики ее выполняли.

Одновременно с прокладкой второго магистрального канала еще пять тысяч человек копали поливные каналы – шириной и глубиной в сажень, через каждые двести метров в направлении "от реки" (и от магистрального канала). Каждый – длиной в шесть верст, общим числом сто штук. Лопатами. И пятнадцатого июня – ровно через месяц после начала работ – последняя канава на поле была закончена.

Но уже с пятого июня вдоль первых отрытых канав двинулись свежесделанные поливальные машины.

Сам бы я, конечно же, такую работу ни организовать, ни проконтролировать бы не смог. Но, как уже упоминалось, на дворе бушевал кризис. А в кризис прежде всего уменьшаются зарплаты, но вдобавок к этому начинают расти цены на продовольствие. Немного – в городе, например, цена двухфунтовой буханки хлеба выросла на копейку – но народ почему-то таким изменениям не радуется. И даже напротив – возмущается.

Народ возмущаться начал уже с марта – насчет малоснежных зим местное население видимо было в курсе, в апреле случилась забастовка на французском заводе – да такая, что разбираться приехал вице-губернатор. Ну а в мае – как раз тогда, когда уже купечество начало паниковать насчет перевозок своих грузов – забастовали грузчики на пристанях. Забастовали они пятого мая, а десятого в город вошел "на постой" 226-й Бобруйский резервный батальон. Видимо направлен он был все же до начала забастовки, но прибыл "очень вовремя": забастовка в тот же день закончилась.

То, что городские власти довольно давно просили о расквартировании в городе войск, я что-то слышал чуть ли ни год назад. И вот к просьбе города прислушались – но оказалось, что батальон прибыл буквально "в чисто поле": размещать его было негде. Понятно, что для солдат просто поставили палатки в этом самом "чистом поле", а вот офицеры с матюгами бросились искать себе более приличные пристанища.

Офицеров было много. Резервный батальон отличается от обычного тем, что в случае войны он должен быстренько развернуться в полк. Поэтому на четыре роты "мирного времени" в батальоне было не семнадцать офицеров, а почти шестьдесят. Еще – восемь фельдфебелей, тридцать два старших унтер-офицеров, почти полтораста младших унтеров… Кроме этого, в батальоне было одних врачей четверо, а всего "гражданских" было с десяток. Это – только женатые (хотя офицеры были семейные все), но они все очень хотели жить в приличных условиях (хотя уровень "приличности" и был существенно зависим от чина). Грандиозного скандала с мордобоем не случилось лишь потому, что у меня как раз в начале мая было закончено строительство "дома техников" – не такого шикарного, как "инженерный дом", но с сорока вполне приличными трех- и четырехкомнатными квартирками.

Командира батальона я пригласил "с месяц погостить" в единственной пустующей теперь квартире "инженерного дома", ротных командиров с заместителями и врачей (общим числом в двенадцать семей) так же временно – на месяц – разместил в "доме техников", и сообщил, что если батальон займется не строительством бараков, а нужным мне делом, то через месяц все офицеры разместятся в приличных свежевыстроенных квартирах, а до осени и солдаты разместятся во вполне качественных капитальных казармах.

Так что всем строительством оросительных каналов очень заинтересованно (а потому и качественно) заправляли военные. Офицеры составляли детальные проекты и планировали работы, унтера – доводили планы до солдат, ну а солдаты уже командовали бригадами мужиков. Мне же оставалась лишь "механическая" часть работ.

Например, закупка лопат. У "соседей" я купил их чуть больше четырех тысяч, но это были складские запасы, результат почти трехмесячного производства (ну мало лопат делалось, спрос на них небольшой). Так что шанцевый инструмент пришлось везти из Ростова, Мариуполя, Нижнего и даже из Москвы. Но лопаты – это всего лишь вопрос денег. А вот с доставкой воды непосредственно на поля, к жаждущим колоскам, пришлось приложить уже и руки, и мозги.