Серп демонов и молот ведьм

– Ну что, докрутились, научные извертенцы, – и помчался бегать вдоль вжавшихся зрителей. – Дарвиновых обезьянников им мало, иудины дети. А маленькая девочка, в святые метит, Фурман или Бурман в Питере, не помню – прямо, через папу, заявила. Не засрете наши светлые головки вашей дарвинистой ересью. Уберите, мол, от нас этих шинпанзей с гибонью, и так косо на прародителя пялится. Не хотим быть от обезьян саблезубых с крокодилью слезучей, хотим, мол, царицею людскою от волшебной палочки божественного огня взямшись, и так криво на папашу своего поглядывает, излишне шерстью поросшего. Вот, маленькая пигалица– борчиха за святое, и та чует. Распродали страну, христопродавцы, разграбили научную житницу кадров. Где ломоносовцы с павловцами? Раньше в космос по всем праздникам шимпанзей, чтоб здесь не мозолили, и других шавок запускали. К дню пожарника, а уж в день армии – обязательно сцепка или свара в космосе. А теперь что? Все профукали, научные поганцы. Атеисты от дьяволов. Развели триклятовых да мишек каких-то шоколадных. Не стыдно перед народишком? А сказано в писании: Четвертый Ангел вылил чашу свою на солнце, и дано было ему жечь людей огнем. Вот и учите пятна на солнце, под ангельским крылом. Воры. Несуны творческие, бомжи ваковские. А записано в скрижалях: упадет с неба большая звезда и другая. И отворится кладезь бездны – снимется седьмая печать и будете вы… Вы все – что на меня глядишь? – все будете по виду саранча подобно коням, и зубы, как у львов, и волосы женские! Но будет суд над великими блудниками, сидящими в звере багряном… и в таких вот конторах… и переполненном именами богохульными. Всех вас вижу, – страшно возопил депутат. – Пламя иудино. Так занимайтесь своим делом всенародными спец-проектами – реки, понимаешь, разворачивайте, Землю-матушку изучайте. Звезда чтоб на нас сверху не съехала, готовьтесь отразить. Саранчу измерьте, зубы у львов… Эколоженье, землевезение, обществослужество – вот стезя вашая. А уж психоложество и человекоблюдство… блюдение – нам оставьте. Человекам разумным.

И чтоб законы эти все подравнять! Собаке собачье, обезьяне – горилье, а человекам – что ему разум просветленный предпишет. Я как депутат за это в ответе. А если для благов народных, для счастья простого даже наночеловека, единицы-души хрестовой нужно закону подсказать – мы подскажем. И землю посередке мира вставим, и молотом с наковаленкой так постучим по вашим башкам – искры божие побегут. Вроде китайских косоглазых петард. Сказано в писании – и сбросим сатану в озеро огненное и серное – и будет он мочиться во веки веков.

– Аминь, – тихо произнес иерарх из Президиума в напряженную тишину зала.

Но тут случился некий казус. Многие слушатели от этих речей скукожились, или скукоцились, как хотите. Эдик Моргатый так и потерял вид завзятого мачо и захотел вдруг остро по малой нужде, справляемой им иногда минуту и долее. Но не все поддались околонаучной панике. Выскочила в середину полукруга невнятная особа мужеского пола, заверещала детской трещоткой:

– Свободу Триклятову! Свободу Триклятову, – и вдруг, прильнув к огромному тому годового научного баланса института, защелкнула на его обложке, выполненной фигурной медью и кожей под церковные пудовые книги, цепочку с секретом, обвитую вокруг запястья. И продолжила уже орать и прыгать, как мартышка, волоча научный талмуд. Все зашумели осиновым лесом, забегали пожарные и стукачи, послышались топот и шепот:

– Это он… это он, наш шизофреник из отдела изучения абсолютной пустоты.

Но бывалый главный пожарный, обхватив охальника поперек, уже выставил быстро добытую и не упомянутую в пожарном отчете двуручную пилу и стал метить в кисть. Хорошо военком, умница, раздобыл и подтащил кусачки со зверскими алмазными зубами, от коих цепочка и распалась, жалобно звякнув. И подскочившие из охраны тут же поволокли свободолюбца к выходным дверям, наружу, на освидетельствование или еще куда. Однако, не так прост оказался мелкий специалист по абсолютной пустоте, тот самый, кстати, сосед нашего литератора H., надоумивший этого Н. иногда приторговывать макулатурой в темных коридорах своего института. Совсем не прост. Он вдруг вывернулся в руках волокущих его стражников и выкрикнул:

– А сказано в Писании. По вере вашей да будет вам. И откроются глаза слепых, и очистятся бесноватые.

Стражы от неожиданности и инстинкта отпустили руки мелкого физика, и тот ловко юркнул вновь в середину зала и опять выкрикнул свою глупость: «Свободу физике!» Поднялся во весь свой представительский рост Архимандрит Гаврилл из Президиума и, указуя на ученишку, громово возвестил:

– Сказано в Писании. Расслабленному, прощаю тебе грехи твои. И встанешь ты, возьмешь постель свою и пойдешь сейчас в дом твой. Или казенный. Сказано: за всякое праздное слово, что скажут люди, дадут они ответ в день суда.

– По отдельной статье, – добавил Иванов-Петров.

Видя такой оборот, пожарный и военком опять взялись подбираться к изучателю пустоты, метясь схватить под локти. Но тот предусмотрительно поднял руки и возвестил отскочившим воякам и другим: