Серп демонов и молот ведьм

– Девушкам половина нужна – задумчиво закончил слесарь. – Это нам целиком подавай, прошедшим воду и медные трубы с кранами. Найдет твоя девчушка, Альбина Никитична, себе хорошего половину – ученика слесаря или башковитого молодого фрезеровщика с училища ФЗУ… С колледжа… А то, глядишь, краснодеревщика-реставратора категории, всю жизнь, как лакированная, проваляется с пирожным. То-то жизнь!

– Да пошли вы все, сказки матери плести-на, – возмутилась хозяйка. – У меня беда, а им пирожные в постель подавай.

– Я тебя одну не пущу биться, – твердо заявила Фирка, сурово нахмурившись. – Как решили, вместе. Ты мать, я не мать, но мы обе теперь не разлей ледяная вода. Ты от мужа пострадавшая девушка, я – от твоего обозревателя-любовника ошпарилась. Мы теперь боевой катамаран вооруженных ниже ватерлинии женских сил.

– Чертеж нужен. План, – сник несколько слесарь. – Ежели бы наши слесаря умели чертеж читать, им и в европах цены не было. План. Какой у них где задний проход. А то по фейсконтролю врежут, и будешь зубы медные по утрам разводным вкручивать.

– Ну-ка плесни на донце, обнови, – велел Горбыш Фирке, указывая на свою рюмку. – А то план не склеивается.

И в ту же секунду в квартире зашелестел зубоврачебной дрелью противный зудящий входной звонок. Через пару минут хозяйка вернулась в кухню, а вслед за ней появился на пороге нерешительный неизвестный господин. Правда, господином он назван оказался условно, ибо был это не кто иной, как замаскированный двухдневной щетиной космический болтостроитель Ашипкин собственной невзрачной персоной, о невзрачности которой, может быть, говорили еще революционные вожди.

– Вот, – представила появившегося хозяйка. – Этот заявился, гусь. Клянется печенкой, скоро здесь появится Алексей Павлович Сидоров, и все проблемы решатся сами собой. А пущу я его на порог, твоего Сидорова! – вдруг вспеснула руками Альбина, и злые слезы пронзили ее щеки. – Или спущу на него… вот этих псов, – и она невнятно, голым локтем ткнула на слесаря и вохра. – У нас проблемы.

Тут прибывший Ашипкин откуда-то из-под кургузой курточки вытянул две банки красивых рыбных консервов – частик и ледяная в томате, и установил, явно тушуясь, на стол:

– Мне бы Алексея Павловича чуть обождать.

– Ты, Альбина Никитична, на этого не кричи… те. Он, может, и хороший человек, – заметил слесарь, разглядывая консервы. – Вы какой профессией владеете? Не слесарь?

– Инженер был по космическому болтостроению. Запускал изделия. Но надышался гептилов, комиссовали. Однако не слесарил, недоучился. Извиняюсь. Своими руками ничего, кроме… Так, с немецкого словаря поворошить или… на раскладушке ночую. По металлам руками не могу. Вот даже завинтку металлическую плохо скручиваю, – и новенький установил на стол четвертинку с серебристо сияющей головой.

– То-то вижу, ваш образ нам чуть мерещится. Пускай что ли сядет человек, неудобно, – посетовал Горбыш. – Подвинься, Фира, на стуле, пусть гражданин с дороги пять минут отдохнет. Видно, запарился… На раскладушках ночами – никогда сон хороший не проснется. Это уж проходили со школы, будь она… А что руками по металлу не получается, это не всем бог дал. Вон слесарь, – и Горбыш ткнул в соседа, – тот на спор может всю женщину разводным раздеть, включая отмычку бюстгалтеров. И не повредит. Или отверткой копейку с пола поднимает за секунду.

– Мы не пьем, – неприязненно Фирка отодвинула «четверть». – Сам подвинься, раскормил задницу в мотоциклетке, думаешь, все такие худые?! Мы не пьем, у нас бабка Дуня дала средство против пьянки. И мы завязали… узлом, редко развязываем. Не за что пить.

Но все-таки гостя усадили между слесарем и вохром, сдвинув два стула. И открыли подходящим ключем прячущиеся в томате деликатесы.

– Личность мне ваша чуть знакомая, – сообщил последнему прибывшему вохр. – Не пересекались ли тут на днях на маршрутах доставки адмиральских возле другого адреса? Я еще на мотоциклетке к Груне подъехал сбоку из переулка.

– Что-то и ваша личность мне мерещится, – мирно согласился господин Ашипкин. – Но у вас больно вид представительный, немудрено спутать с каким другим образом. С большого парада строем или награждением членов донского войска. На днях только видел по ящику.

– Это да, – степенно согласился вохр.

– Откуда такая рыбка вестимо? – вежливо справился, чтобы не начинать при чужом свои проблемы, слесарь, тыча вилкой в рыбный бок.

Но пришелец в ответ на простой вопрос понес такую хреномуть, что сидевшие взялись переглядываться.

– Семь раз стреляли, два повторно, один контрольный, – тихо прошептал Ашипкин, пуча глаза и пихая локтями соседей. – Банки спасли. Достаю списанные с советского времени на космических станциях и базах, и жесть крепка, и руки наши цепки. Старые не пучит, рыба заложена еще та – преодолевала неканцерогенные воды. Лежишь на раскладухе, поставил банки вместо пиявок, и в ус не дуй.

– А кто этот… – в ужасе поинтересовался Горбыш. – Стреляли, что ли, в тебя?