Серия «Доктор Дэвид Хантер»

После моего возвращения в Лондон мы продолжали с Рэйчел общаться. Подолгу говорили по телефону, как-то вечером поужинали в Челмсфорде. Потом она приезжала в Лондон на выходные. Я боялся, может показаться странным встречаться с ней в другой обстановке, но как только она появлялась, всякая нервозность пропадала. Мы вели себя естественно, словно знали друг друга дольше тех нескольких реальных недель.

После мрачного ужаса последних дней в заводи выходные поучились тем волшебным временем, которое иногда нисходит на наши жизни, кажется, что будет продолжаться вечно, но очень быстро кончается. Весна спешила обернуться летом, и яркий солнечный свет будто обещал новое начало после суровых зимних месяцев. И если Рэйчел уезжала, подразумевалось, что она появится снова и надольше, чем в прошлый раз.

А затем что-то между нами изменилось. Трудно было сказать, что именно, и я успокаивал себя, убеждая, что такое неизбежно после всего, что ей пришлось испытать. Мол, у нее столько всего на душе.

И вот мне открыли, что там было. Накатила апатия, оцепенелость — предвестник боли после серьезного ранения. Ты сам во всем виноват, говорил я себе, помешивая ложечкой кофе, чтобы дать себе время переварить новость. Слишком многого ждал.

— Немного неожиданно.

— Отнюдь. Я и так излишне долго топчусь на месте. Нужно возвращаться к своей жизни. Здесь уж очень много всего случилось. И не выходит из головы Боб Ланди. Не могу… — Рэйчел запнулась, и ее глаза наполнились слезами. — Черт! Вот уж точно ничего подобного не хотела. — Она покачала головой, когда я потянулся за платком, взяла бумажную салфетку и сердито промокнула глаза.

— Не надо себя винить, — сказал я ей, понимая, что мой совет бесполезен. Мы уже и раньше это обсуждали, хотя и в ином ключе.

— Да, но если бы не я, он никогда бы не оказался в том проклятом месте. Не будь я такой упертой, он остался бы жив.

— В том, что с ним случилось, вашей вины нет. Он был полицейским и выполнял свою работу.

И я не сомневался, повторил бы все снова, если бы потребовалось. На следующую неделю после убийства Ланди я поехал навестить его жену. Цвет растущих вдоль дороги вишневых деревьев почти весь опал, и нежные розовые лепестки превратились в коричневый мусор в придорожных желобах. Задавая вопросы о том, как погиб ее муж, Сандра Ланди держалась с тихим достоинством. Я сказал, что он спас жизни Рэйчел и мне. Она на секунду опустила веки и улыбнулась.

— Это хорошо. Он был бы этому рад.

Я не упомянул о повторном вызове ее мужа в больницу, который напугал Ланди утром в тот день, когда его застрелили. Возможно, она о нем вообще не знала. А теперь говорить о нем не имело смысла.

Рэйчел тяжело пережила смерть инспектора, но я считал, что со временем она с ней примирится. И она ничем не показывала, что хочет вернуться в Австралию.

— Есть что-то кроме этого? — спросил я, глядя, как она комкает салфетку.

Она ответила не сразу, передвигая на столе чашку на блюдце.

— Со мной связался Пит.

— Пит? — переспросил я, хотя уже понял, о ком идет речь.

— Тот морской биолог, о котором я вам рассказывала. С которым рассорилась.

— После того, как он завел себе двадцатидвухлетнюю аспирантку в бикини?

Я пожалел, что это вырвалось у меня. Рэйчел улыбнулась кончиками губ, но улыбка получилась какой-то кривой.

— Да. Даже в Австралии об этом слышали. Он забеспокоился, хотел убедиться, что со мной все в порядке. — Рэйчел подняла на меня глаза. — Он предлагает начать все сначала.

Я покосился в окно кафе. Там толпилось бесчисленное множество туристов. Уличный музыкант играл на гитаре джазовую версию песни Боба Тиэла и Джорда Вайса «Что за прекрасный мир!».

— А вы что хотите?

— Не знаю. Мы прожили вместе семь лет. И было не так уж плохо.

Пока он не сбежал с другой, подумал я, но у меня хватило ума не брякнуть это вслух.

— Итак?

Рэйчел потерянно пожала плечами.

— Я ответила, мы можем все обсудить, когда я вернусь.

Я сидел, чувствуя, как земля уходит у меня из-под ног.

— Вы определенно едете?

— Надо. Слишком много всего случилось. Надо осмыслить. С меня достаточно.

— Уверены?

Ее руки лежали на столе, и я накрыл их своими.

— Рэйчел…

— Пожалуйста, не надо. Я не могу. И без того тяжело.

Апатия сменилась ощущением обманутых надежд, навалившимся на меня тяжелым грузом.

— И мне бесполезно что-либо говорить?

Рэйчел долго смотрела на меня, поглаживая большим пальцем мою ладонь.

— Мне очень жаль.

Мне было тоже очень жаль.

— Когда вы уезжаете?

Ей даже как будто стало легче.

— Как только все утрясется. До тех пор, пока дела не образуются, Эндрю собирается снимать дом в Челмсфорде. Приятное окружение, рядом хорошая школа для Фэй. Крик-Хаус он, как только представится возможность, выставит на продажу. После всего, что случилось, они не смогут в нем жить.

— Здравая мысль.