Сергей Вавилов

Случайность не могла бы обеспечить столько дарований сразу. Явно действовала закономерность, неуклонное влияние всех трех факторов в счастливом их сочетании: унаследованного, воспитанного семьей и школой, принятого через самовоспитание. Было одно такое сочетание — появился первый вавиловский талант. Оно повторилось — пришел и второй талант со всеми его особенностями, включая личную и творческую неповторимость. Оно повторилось еще и еще — и возник «феномен Вавиловых» — «семьища» даровании, вписавшая не одну страницу в историю советской и мировой науки.

Многое в жизни каждого Вавилова прояснится, если мы обратимся прежде к судьбе их отца.

* * *

Иван Ильин хорошо пел на клиросе, и деревенский батюшка посоветовал отправить его в Москву.

— Из отрока выйдет толк, — сказал священник. — Однако надобно отдать его в учение. Стройный хор есть на Пресне и крестьянскими детьми пе гнушается, ибо поет для простого люда: при фабричной церкви. Вышколят там Ивана на певчего, лишь бы сам старался.

Родители повздыхали, поохали, но решили послушаться совета. На мальчика надели перешитый из отцовского армяк. Мать собрала в узелок еду и привязала к суковатой палке две пары новеньких, купленных за несколько копеек лаптей. Перед дорогой посидели. Затем будущего певчего проводили до околицы. Мать залилась было слезами, стала торопливо благословлять сына. Иван в последний раз взглянул на родную деревню и припал к матери. Потом перекинул через плечо палку с узелком и лаптями и, опустив голову, зашагал за хмурыми мужиками-попутчиками.

Было это приблизительно в 1869 году в деревне Иванково под Волоколамском[2]. Мужики там жили достаточно и были предприимчивы. Торговали льном и частенько хаживали в Москву и более далекие города России.

…Прошло немного дней, и Иван был зачислен учеником в хор при Николо-Ваганьковской церкви на Пресне. Учение давалось легко. Заботы «как прожить?» сперва не волновали: помогал отец. Новоявленный москвич быстро постигал тайны церковного многоголосия и хорошо следил за регентской палочкой. Регент хвалил мальчика и ставил его в пример другим.

Все же певчего из Ивана не получилось. Вскоре умер отец (в Петербурге, куда ездил по торговым делам. Там же, на Васильевском острове, его и похоронили). Средств к существованию больше не было. Родственники забрали сироту из церкви и определили «мальчиком» к купцу Сапрынину.

Но и на новом месте Иван не удержался долго. Неожиданно в нем проснулись склонности, о которых не догадывался деревенский батюшка. Подросток, которому едва стукнуло 12 лет, оставил «благодетеля»-купца и занял место за прилавком магазина, принадлежащего крупнейшему фабричному предприятию на Пресне.

Пресня тех времен была отдельным московским мирком. Центром же мирка, вернее, осью, вокруг которой он вращался, было большое текстильное предприятие — мануфактура, принадлежащая династии русских капиталистов Прохоровых. Даже церковь, в которой учился петь мальчик из Иванкова, являлась, по существу, «духовно-нравственным» придатком к мануфактуре.

Основанная еще в 1799 году на земле князей Хованских, «Прохоровская трехгорная мануфактура» располагалась на левом берегу Москвы-реки, на живописных холмах, называемых Тремя Горами.

Мануфактура считалась одной из самых крупных в России. Ее ситцы, бязь, сатины, бумазея, поплин, фланель, ткани с искусственным шелком, диагональ, молескин и другие изделия шли не только в губернии европейской части империи. В Сибири и Средней Азии, на Ближнем Востоке и в Китае, во многих странах Европы и Азии можно было купить недорогие, но добротные ткани знаменитой московской фабрики. Один из Прохоровых с достаточным основанием писал: «…об наших изделиях и без того каждый может сказать, что есть не подряжаемое ничему иноземному и туземному, и что вы видите, то есть собственное свое… Теперь наши товары гремят по Азии».

Ореол славы сиял вокруг большой жестяной вывески с надписью: «Товарищество Прохоровской трехгорной мануфактуры». Ее изделия удостаивались золотых и серебряных медалей на всемирных выставках в Лондоне, Париже и Вене. Представительства ее находились в Баку и Самарканде, Коканде и Варшаве, Харькове и Тегеране, Ромнах и Константинополе. Фирме Прохоровых было предоставлено почетное право изображать на своих товарах государственный герб.

Ореол славы сиял тем сильнее, что все знали о «подлом» происхождении основателя династии В. И. Прохорова: из монастырских крестьян Троице-Сергиевой лавры под Москвой.

Были внизу, а оказались на верху социальной лестницы!

Это поражало воображение и многих тешило несбыточными надеждами: «Повезло же одним, почему бы и нам не оказаться в числе счастливчиков!»

А ведь «повезло» не с помощью одних случайностей. Наживая свои богатства, Прохоровы пе брезговали ничем. Они были дерзки и предприимчивы. В 1866 году пожар охватил ситценабивную фабрику. По удивительному «совпадению» сгорели только два — застрахованные — корпуса.