Сергей Фудель

«Что‑то в истории Церкви возвращалось к первоисточной чистоте и простоте, освобождаясь от вековых пут, от тяжелых риз обмирщения, внешности и лицемерия. С “Троицы” Рублева сняли тогда годуновскую ризу. Сердце человеческое вновь обретало счастье своей забытой “первой любви”. Над Церковью восходила заря жертвенности. Было тогда нам, молодым, и страшно и радостно»[124].

От первоначальных как бы случайных арестов и расстрелов духовенства коммунистические власти в 1922 году переходят к осуществлению тщательно продуманного плана уничтожения веры в России. Одним из его этапов было внесение разделений в Православную Церковь. Для этого было использовано открывшееся еще в 1917 году явление так называемого «церковного большевизма», то есть бунта низших клириков против архиереев под революционными лозунгами. Фудель объяснял эти действия неверием в Церковь и вспоминал слышанные им в революционное лето слова Сергея Булгакова о мрачной стихии «черной соборности». Дискуссии о создании реформаторской «советской» Церкви, как показывают опубликованные теперь документы, активно велись уже в 1920 году среди видных партийных вождей (в них участвовали, в частности, Ленин, Луначарский, Дзержинский, Лацис и многие другие функционеры компартии и ВЧК). При деятельной поддержке новой власти на пятом году революции формируются так называемые «Союз общин древле — апостольской церкви» и «Живая церковь». Их лидеры, священники Александр Введенский и Владимир Красницкий, становятся главными идеологами «обновленчества», в котором радикальный разрыв с канонической традицией Церкви совмещается с бесстыдным воспеванием «социальных завоеваний» Октябрьской революции.

«Обновленцам», в отличие от представителей Патриаршей Церкви, предоставляется возможность публично высказывать свои взгляды. При этом партийные вожди руководствуются предложением Л. Д. Троцкого в его записке для Политбюро (март 1922 года): «Нет более бешеного ругателя, как оппозиционный поп. Уже сейчас некоторые из них в наших газетах обличают епископов<…>Попутно расправимся вечекистскими способами с контрреволюционными попами»[125]. Интересно, что Троцкий в той же записке не скрывал последующих планов уничтожения временных союзников из числа «живоцерковного» духовенства, — но лишь после того, как их руками и при помощи их осведомительской деятельности будет уничтожена «тихоновская» церковная организация. В апреле шифротелеграммой за подписью Сталина на места отправляется специальная директива Центрального комитета партии партийному и советскому руководству: «Надо всемерно подталкивать лояльных попов на лозунг нового поместного собора для смещения контрреволюционного патриарха и его клики»; однако необходимо, чтобы внешне инициатива исходила «от демократических попов и верующих мирян»[126]. Вскоре группа вошедших в тайное соглашение с ВЧК священников обманным путем захватила канцелярию находившегося под домашним арестом Патриарха Тихона. В мае 1922 года было образовано всецело подконтрольное властям «обновленческое» «высшее церковное управление». Раскол в Церкви стал свершившимся фактом.

Власть всеми доступными средствами — чаще всего посредством арестов и ссылок несогласных — стремится побудить большинство епископов и священников признать власть «высшего церковного управления». Затем последовал санкционированный властями и созванный из тщательно отобранных кандидатов (в недрах ГПУ работала специальная комиссия по подготовке!) «собор» «обновленцев» в апреле — мае 1923 года, который, по заранее разработанному плану, «лишил сана и монашества» святого патриарха Тихона. Незадолго до того находившегося под домашним арестом патриарха переводят в камеру внутренней тюрьмы ГПУ на Лубянке, откуда на некоторое время вновь перевозят в Донской монастырь лишь с тем, чтобы делегация «обновленцев» сообщила ему о решении своего собора; полным ходом идет подготовка «показательного» судебного процесса над предстоятелем Русской Церкви. И только благодаря колоссальному международному давлению заинтересованная в дипломатическом признании и развитии торговых отношений советская власть принимает решение отложить суд «на неопределенный срок».

После освобождения патриарха в конце июня 1923 года становится очевидным, что надежды Троцкого остались во многом тщетными: несмотря на все усилия чекистов, православный народ в подавляющем большинстве остается верным своей Церкви и своему Первосвятителю; немногие «староцерковные» храмы переполнены молящимися, а в многочисленных «обновленческих» — гулкая пустота.

Тем не менее противостояние «обновленчеству» и стоящей за его спиной машине государственного террора во многом определяет церковную жизнь в России на долгие годы. В этой борьбе принимает участие и Сергей Фудель вместе с друзьями и (большей частью старшими) современниками. Все они разглядели в соблазне красного «живоцерковничества», переносящего в Церковь идеи и методы революции, апокалиптическую «церковь — блудницу».

Арест. Парадоксы свободы