Сергеев Виктор. Луна за облаком

— Думаешь, я не замечал, не видел, как ты нам помогал... всей бригаде и мне? Как ты дежурил в цехе? В те вечера и ночи умер прежний Вылков.

Колька молчал. От нахлынувших чувств ему было душно, и он то снимал шапку и вытирал пот, то надевал ее и тогда, не зная, куда деть руки, то ложил их на колени, то принимался искать что-то в карманах, но так ничего и не доставал оттуда.

— Ну и еще... — продолжал Трубин. — У меня не могло быть ни­каких колебаний, поскольку тот, грабитель, был сухощав и высокого роста.

— Кому же теперь верить, Григорий Алексеич?— воскликнул с обидой Вылков. — Он же, Чепезубов, друг мне, он же, как приехал в город, так и ко мне. Я за него поручился. У вас же просил, чтобы вы взяли его в бригаду. И он знаете, что мне говорил? Он божился, что все, мол, его, Ленчика, по-разному воспитывали, а он на всех плевал, только Трубин, мол, не воспитывал. Я, мол, эту грешку не забуду, которую он дал нам на опохмелку. Это, мол, презрением он ударил нас. И еще говорил Чепезубов, что он из-за вас корчился, как греш­ник. Это все он заливал мне, Григорий Алексеич! А сам, выходит, что делал? На ночных улицах промышлял!

— Бывает, Коля.

— Ну и что теперь, Григорий Алексеич? Как же быть?

Трубин подумал: «Самое естественное — заявить в милицию. Но

почему-то не хочется. Не хочется — и все».

— Вот что, Николай. Придет время, и ты скажешь Рае, что часы ты не покупал...

— Как-то не очень... не того.

— Ну, это уж... Не нужно сейчас Рае портить настроения.

— Ас Ленчиком?

— Ты, как хочешь. По своей совести. А я уж сто... не встречу, надо полагать.

— Как это — не встретите? Почему?

— Завтра узнаешь. Ну, иди. Говорю: завтра!

Надежда на успех опять затеплилась у Трубина. Он читал в ка­бинете у Шайдарона телеграмму от Чпмиты Догдомэ: «Сегодня про­фессор возвращается командировки тчк Ждите скоро подробности». Казалось бы, чему радоваться⁹ Ну. приехал из командировки. А дальше? Ведь ничего неизвестно. Не-ет. Koi* что уже известно. Хотя бы то. что живет в далеком Хабаровске инженер Догдомэ, которой тоже надо, чтобы восторжествовал новый метод бетонирования. В далеком Хабаровске... Далекая звезда... Луна за облаком — как она говорила ему в аэропорту. Выходит, что не раздавала пустых обеща­ний, ждала профессора и не забыла о городе в Забайкалье, о нем, Трубине. А он недавно уже подумывал о том, что Догдомэ просто не отзовется. И ему показалось, что он опять увидел знакомую СЕетлую полоску... Она была куда ярче, чем та... Hi- хотелось возвращать Шайдарону телеграмму. Он знал, что через час или два захочется ее перечитать, даже просто подержать в руках.

И ему вдруг пришло на ум, что он не понял Догдомэ в чем-то. не разобрался, с какой щедрой душой свела его когда-то судьба, что он прошел мимо чистого и светлого чувства. Да, да. Именно так! А он-то, слепец, сухарь, не замечал. Повернуть бы вспять время!Эти мысли занимали сейчас Трубина, и он спрашивал самого се­бя прямо и жестко о том, а как бы он поступил, если бы в то время он видел то, что видел нынче, чем бы он ответил Чимите. Голова шла кругом и мысли путались. Было очень трудно что-либо сказать. Он чувствовал боль в затылке, и захотелось потрогать рукой и уста­новить, откуда же эта боль, не дающая ему покоя. У него уже не возникало никакого желания терзать и мучить себя столь трудными и не поддающимися никакому рассудку вопросами.

— Ну вот, видишь,— сказал Шайдарон.— Скоро все выяснится. А пока... Принимай хоть комплексную бригаду. В заработке ты не проиграешь.

— Нет уж, Озен Очирович,— отвечал Трубин. — Подожду. Если удача... сами понимаете... Если неудача, если провал, то начинать мне Есе сызнова на ноеом месте.

— Твердо решил?

— Да. твердо.

— Ну. может, так и вернее,— согласился Шайдарон. — А то, что про новое место... Это твоя слабинка. Ты, что думаешь, я от тебя из­бавиться хочу?— Шайдарон снял очки, опять надел...

— Да что вы, Озен Очирович! Я уж не знаю, как и сказать, что­бы убедить вас в обратном. Ну что тут мои слова? Слова — ничего-о! Слова не убавят, не прибавят.

— Ладно, не горячись. Выходит, что... уволить я тебя обязан. Сам понимаешь. Уволить с должности старшего прораба. Если твер­до надумал отказаться от бригады, то посиди пока дома. Отдохни, как говорят, душой и телом. Какие новости будут — дам знать. Вот так, Григорий Алексеич.

Григорий нехотя положил телеграмму на стол управляющего и вышел.

Глава двадцать первая