Серенада для Грейс

- Ваши слова подтверждают гипотезу, что это был несчастный случай, соглашается он. - В принципе, Сан-Антонио, я мог бы с вами согласиться, только вот...

- Только что?

- Только в этом случае, повторяю вам, речь идет о мальчике спокойном, энергичном, а не о бездельнике без царя в голове, чье поведение соответствовало бы тому, что вы говорите. Эммануэль Ролле, если только у него не было крайней необходимости действовать таким образом, остановился бы сразу после того, как сбил велосипедиста. Или же если бы и скрылся с места происшествия и разнес череп свидетеля, то сохранил молчание и не пошел в полицию сдаваться... Одним словом, я в некотором удивлении, и, поскольку появилась такая великолепная возможность поговорить с малым, я ухватился за нее...

Он вновь переводит дыхание. Я пользуюсь случаем, чтобы вставить:

- У меня не будет много времени, чтобы... исповедовать его, шеф.

- Знаю, но вы уж постарайтесь...

- А если он откажется от встречи со священником?

- Может и так случиться... А представьте, если он захочет увидеть именно священника?

Когда я встаю на путь возражений, шеф имеет обыкновение подкинуть мне под ноги банановую кожуру, чтобы я далеко не ушел.

Он вновь чешет репу.

- И если это произойдет, - повторяет он, - то вы должны будете показать, что вы как раз то, что ему нужно...

- Но я же не сумасшедший, чтобы петь псалмы...

- А вас и не просят... Дальше препираться нет смысла, я согласно киваю:

- Хорошо, патрон, я сделаю, как вы хотите...

- Поезжайте в костюмерную киностудии к Трануэ и возьмите необходимое облачение. Переодевайтесь и отправляйтесь в аэропорт к десятичасовому самолету. Ваш билет на аэровокзале в Орли. Так, вот деньги на поездку и рекомендательное письмо на имя офицера полиции Брандона, моего приятеля...

- Он в курсе? - спрашиваю я.

- Нет, - отвечает шеф, - он думает, что вы настоящий священник. - Он улыбается: - Следите за своим языком, когда будете разговаривать с ним...

- Не волнуйтесь, босс, даже в Сорбонне не умеют выражаться лучше.

Босс поднимается и протягивает мне руку.

- Спасибо, - говорит он, хитро щурясь, - я тащусь от вашей покладистости...

Глава 2

Где пойдет речь о священнике в церковной рясе и осужденном в тюремной робе.

Я сижу в баре Орли, когда громкоговоритель выкашливает в зал приглашение пассажирам, отправляющимся в Лондон, в том смысле, что железная птица на колесиках сейчас взмахнет крыльями и все такое прочее...

Нас тут собралась небольшая кучка при выходе на посадку в самолет.

Я занимаю место рядом с довольно милой мышкой, на которой навешано, как на рождественской елке. У нее огромные ресницы типа хлоп-хлоп, ну а духи могут забить смрадный запах любой скотобойни. Мне это щекочет не только ноздри...

Она завязывает разговор:

- Вы первый раз летите на самолете, господин аббат?

Мне нужно примерно секунд десять для того, чтобы врубиться, что вопрос адресован мне, то есть вашему Сан-Антонио. До меня просто не сразу доходит, что я упакован в одежды викария. В сутане я себя чувствую так же удобно, как золотая рыбка в литре портвейна. У меня впечатление, что я выгляжу как педик. Я отношусь с уважением к религии, но в этом одеянии испытываю просто физические муки, поскольку оно сковывает мои движения...

Тем не менее я поворачиваю голову и отвешиваю ей самую замечательную улыбку в стиле рекламы зубной пасты "Колгейт".

- Нет, дитя мое, - произношу я смиренно, - к самолетам я давно привык.

И тут же сожалею, что ввязался в разговор, так как передо мной именно тот тип молодых женщин, которые не способны продержать свой говорильный аппарат в закрытом состоянии более двух секунд. И пошло-поехало.

Она мне рассказывает, что свое первое причастие совершила в Бютт-Шомоне и никогда не забудет этой потрясающей возможности возвысить свою душу. Ее главная мечта - увидеть папу.

На это я отвечаю со знанием дела, что для того чтобы увидеть папу, нужно было выбрать другой рейс, поскольку Лондон - последнее место на планете, куда святому отцу католической церкви взбредет в голову направить свой личный самолет.

- Вы его видели? - спрашивает она в двух шагах от религиозного экстаза.

- Как сейчас вижу вас...

- О! Это потрясающе! И как он?

- Весь в белом... Она в восхищении.

- Вы к какому ордену принадлежите? - интересуется она.

Так, вот здесь затык. От давних религиозных занятий в школе у меня на вооружении только обрывки молитв-просьб к Всевышнему, но была не была...

- Гм! - произношу я серьезно. - Я член ордена трахистов.

- Такого не знаю, - задумчиво хмурит брови она.

- Конгрегация образована святым Трахом из Вельвиля, - дополняю я. Это ее убеждает.

- А! Да, я, кажется, помню... Что-то слышала об этом.

И я понимаю, что честь конфессии в данном случае спасена.

Девица продолжает задавать мне сногсшибательные вопросы, и я сдерживаюсь, чтобы не послать ее подальше. Удивляюсь, как люди могут быть столь неприлично любопытны в таком тайном деле, как религия.

Самолет жужжит тихо и ровно - по крайней мере с этой стороны никаких претензий.