Серебряный леопард

Действительно, вдали, на краю равнины, где цвели миндаль и багряное иудино дерево, ехали вдоль берега пруда три всадника. И у каждого на правой руке сидела хищная птица с колпачком на голове.

– Боже, если бы сейчас со мной была моя славная Лилит! – воскликнул Эдмунд. – Я бы показал тем парням, как надо вести себя до броска птицы!

Видишь? Высокий всадник отпускает своего сокола. Его птица – хороший охотник: наносит сильный удар, прямо попадает в цель. Хорошо. Господи, чего ради этот дурень так спешит приблизиться? Он же вспугнет птицу!

Все произошло именно так. Вспугнутая поспешностью своего нетерпеливого хозяина, птица расправила крылья и стала кругами подыматься в голубое весеннее небо… Граф выругался про себя.

– Спокойно, Эдмунд. Это тебе не Англия, – улыбнулась Розамунда и в свою очередь указала брату налево, где на вершине холма виднелись руины удивительно пропорционального строения с белыми колоннами. – Скажите, сэр Тустэн, – обратилась она к предводителю кавалькады, – что это за здание вон там на склоне?

– Мне рассказывали, – поведал сэр Тустэн, – что когда-то это был знаменитый языческий храм. Его воздвигли в честь римского бога, которого римляне называли Нептуном, а древние греки – Посейдоном. Деревня, раскинувшаяся внизу, называется Песто. Туда мы и направляемся, – заключил сэр Тустэн.

Некоторое время Розамунда ехала молча, любуясь упиравшимися в небо колоннами и полуразбитыми статуями, все еще украшавшими вход в античное здание.,

– Я в жизни не видела ничего и в половину столь внушительного, – проговорила она. – А что скажешь ты, Эдмунд?

. Бывший граф сэр Эдмунд все еще не мог оторваться от прекрасного зрелища соколиной охоты и в ответ лишь пожал плечами.

– Хорошее место для постройки, – сказал он. – И камня поблизости сколько угодно.

– А что скажете вы, сэр Тустэн? – недовольная равнодушием брата спросила у предводителя Розамунда.

– О да, – неопределенно отозвался сэр Тустэн. – Я часто думал, что это самое красивое место. Однако не судите, пока не увидите город Константинополь и его огромные церкви…

Розамунда озабоченно оглянулась на одетого во все черное брата Ордерикуса и его покрытого пылью спутника.

– Я знаю, – заметила она достаточно громко, чтобы они слышали, – что не следует восхищаться языческим храмом. Ведь, например, часовня в замке Арендел гораздо красивее и величественнее. – При этом она отлично понимала, что это не так. Но почему ей так нравилось это безмолвное и покинутое строение, что вдохновляло при взгляде на него? Возможно, эти руины даже по прошествии стольких веков свидетельствовали о внутреннем стремлении человека познать бесконечность?

– Как ты думаешь, когда был выстроен тот храм? – спросила Розамунда у брата.

– Кто знает? – беззаботно ответил Эдмунд. – Возможно, сотню лет назад.

Сэр Тустэн де Дивэ резко натянул поводья. Он уже устал от непрерывных попыток сдержать темперамент своей лошади.

– Дорогая леди, – сказал ветеран, повернув к Розамунде темное, все в шрамах лицо и сверкнув единственным глазом. – Разрешите заметить, что тот храм, по всей видимости, был возведен за несколько веков до рождения нашего Господа.

Глаза Розамунды широко раскрылись.

– Значит, он простоял здесь уже более тысячи лет? – воскликнула она.

– И даже больше. Скоро мы увидим руины другого такого храма, – продолжил свои пояснения сэр Тустэн. – Его воздвигнули в честь Деметры, богини плодородия, покровительницы семьи. Древние византийцы называли ее Церерой.

Польщенный терпеливым вниманием Розамунды де Монтгомери, констебль графа Тюржи бросал на свою статную молодую спутницу откровенно восхищенные взгляды. Она так хорошо управляла лошадью, а грубые одежды выглядели на ней почти изысканно!

– Но, господин Тустэн, – воскликнула девушка, – как же могли неверующие язычники так замечательно строить? Ведь Господь не вдохновлял их!

Изуродованное лицо рыцаря словно просветлело.

– Искусство в равной мере может служить и христианам, и язычникам, – спокойно заметил он. – Это я понял, когда еще юношей ездил с сэром Русселем де Байолем, служившим у Романа Диогена, к одной из самых пострадавших базилик Византии. – Он придержал лошадь. – Посмотрите, миледи, – указал он вперед, – вон тот другой храм, о котором я упоминал. Когда византийцы господствовали в этой местности, их патриарх велел перестроить храм Деметры в христианскую церковь. В таком виде она просуществовала почти четыре столетия, пока арабские пираты, да покарает их Господь, не сожгли и не разрушили ее.

Ветеран смахнул пыль с рукава, потом, нагнувшись вперед, согнал овода со спины своей кобылы.

– Мой господин, граф Тюржи из Сан-Северино, – заговорил он снова, – повелел своим вассалам-рыцарям, легионерам и другим подданным собраться завтра утром вон в той деревне у моря. Там они прослушают проповедь преподобного брата Ордерикуса и других excitatori [8]о странствии во славу Господа.

Розамунда с облегчением вздохнула, увидев, наконец, впереди жалкую деревушку Песто с глинобитными домишками, крытыми соломой. В теле девушки ныла каждая косточка.

– А потом? – спросила она.