Серебряный филин

— Напротив меня, в углу, на старом, покрытом жирными засохшими пятнами матрасе ко мне спиной лежала девушка в синей джинсовой рубахе и синих джинсах. Блондинка с растрёпанными волосами, её голова покоилась на подушке, и она была накрыта тёплым верблюжьи одеялом.

— Что это за девушка? И как её имя? Как она попала к тебе? — он словно не гипнотизировал, а вёл допрос с пристрастием.

— «Как тебя зовут? Кто ты? Как здесь оказалась?» — я задавала ей все эти вопросы, но она ничего не отвечала, она либо мертва, либо спит. Я встала, подошла к ней, начала трясти за плечи, она моментально проснулась и отвесила мне пощёчину. «Кто ты? Что тебе надо?» — спросила она. Её глаза вылезали из орбит, испуганный вид говорил о том, что она очередная жертва моего папаши. «Я Таня», — представилась я. «Я Даша, мне страшно. Где этот монстр?» — ответила она. «Расскажи мне, что ты помнишь?» — попросила я. «Мы отдыхали в ночном клубе с подругами, у меня разболелась голова, и я, попрощавшись, решила поехать домой и вызвала такси, но в итоге оказалась здесь, он меня похитил», — рассказала она. Её губы дрожали, руки тряслись, зубы стучали так, будто её пробирал до костей озноб от холода.

— Продолжай, что было дальше?

— Дальше она мне сказала, что он её изнасиловал уже в доме, а позже усыпил, накинув на лицо какую-то тряпку, вымоченную в какой-то жидкости, возможно, хлороформе.

Страх сковал нас обеих, как только лязгнул засов и заскрипели петли входной двери. Топот мужских ботинок по ступенькам резанул по ушам. Мой отец вошёл и молча отвесил мне пощёчину. Я припала на одно колено, сердце моё заколотилось, точно выскакивало из грудной клетки. В висках у меня звучал стук: так стучал бы дятел, если бы выклёвывал мозговое вещество в голове мертвеца.

— Сегодня у тебя выходной, — выдал самую дьявольскую ухмылку он. Она была похожа на улыбку клоуна, выступающего в загробном цирке. Он перевёл на меня бешеный взгляд, так смотрит бык в испанской корриде на ярко-алое покрывало, и продолжил: — Поэтому я займусь блондиночкой.

— Отвали от меня, подонок, — завизжала она, обнажив свои белые зубы.

— Закрой пасть, маленькая шлюшка, — схватив её за предплечье, отвесил пощёчину он.

— Не трогай её! — вскрикнула я.

Я вскочила и набросилась на него, ухватила рукой за шею, попыталась её сдавить. Он схватил меня за волосы и, дёрнув, вырвал клок волос, а затем резкий удар локтем пришёлся мне в зубы. Я ослабила хватку и отпустила его, сама упала на спину, ударилась затылком о бетонный пол. От удара у меня из глаз посыпался фейерверк серебряных искр. Ощущение было, точно меня ударили затылком о чугунную батарею. Я сплюнула на пол окровавленный сгусток, и мои глаза точно поплыли, всё было как в тумане.

У меня словно начался какой-то некроз. Или куриная слепота. Когда я проморгалась, то увидела, как мой отец уже насилует Дашу. Он повернул в мою сторону голову. Я лежала и видела, как он залез на неё сверху и насиловал её. Она пыталась сопротивляться, но у неё ничего не получалось.

— Отстань от меня, ублюдок! — сквозь сопли и слёзы кричала она.

— Закрой свой гнилой рот, шалава! — гнусавил он.

Затем он хватал её за нижнюю челюсть и то и дело отвешивал ей пощёчины. Я привстала на одно колено, затем поднялась на ноги, но головокружение не прекращалось. И я снова опускалась на колени, ничего не могла поделать. Я была избита, изнасилована, унижена, но не побеждена. Наконец, он встал с неё, застегнул штаны и покинул помещение. Она не могла сдержать слёз. Её трясло, как в лихорадке. Я подошла и приобняла её, прижала к себе. Истерика всё никак не заканчивалась, мне это надоело. И тут снова вернулся мой молодой отец. И внушил мне, что нужно с ней что-то сделать, иначе завтра она и тебя сделает плаксой. Я влепила ей пощёчину, и она перестала ныть.

— Что ты творишь? — она подняла на меня заплаканные глаза.

— Вывожу тебя из шока, — сказала я.

Затем я легла, и сон овладел мной. Что с ней было, я не помню, но меня разбудил очередной крик. Этому крику позавидовал бы певец с широким диапазоном. Я повернула голову и снова увидела, как мой отец её насилует. Меня точно выворачивало наизнанку от этого зрелища.

Мгновенно вскочив на ноги, я с размаха ударила его ногой. Браслет, которым была прикована моя нога, угодил ему в скулу. Он упал на спину, и на его щеке остался след, точно его поцарапала кошка.

— Ах ты маленькая сука! — взвизгнул он.

Но тем не менее он мгновенно встал на ноги и резко ударил меня в живот кулаком. Ощущение было такое, что мне врезали каким-то тупым предметом, я согнулась. Он схватил меня за волосы и потянул на себя. Последовал резкий удар: он приложил меня лицом о кирпичную стену, из моего носа гейзером брызнула кровь. Она капала на пол.

— Я тебя породил, я тебя и убью, — дёрнув меня за волосы, прильнул он к моему уху.