Если время летучее вдруг Нам не скажет: «пора в усыпалку!» —Мы еще прогуляемся, друг, В «Ган-Меир»[52], опираясь на палку,Вкруг деревьев там будут парить Все болтливые ласточки города.Ох, и «все наши кости начнут говорить» — А им в такт закачаются бороды.Кости будут кряхтеть — ну, и пусть! Пусть вздыхают, что старость — не радость;Но, по правде, хоть есть в ней и грусть, Есть зато и немалая сладость.Шум деревьев услышим вокруг. Ты их помнишь, конечно? Еще бы!Мы их знали малышками, друг, А теперь они все — «небоскребы».Нет, мы знали их раньше еще: Как проект, как параграф бюджета;Препирались о нем горячо Главари городского совета.А теперь… Но ведь фокус-то прост! Все, мой друг, объясняется временем;Те же годы, что дали им рост, — Нас с тобою согнули под бременем.Мы присядем, коллега старик, На скамье — она наша ровесница,А у ног наших птичка прыг-прыг — Городская весенняя вестница.И она ведь часть плана была — А теперь уже скачет живая…Этот пункт целиком привела В исполнение власть городская.А плакатик: «не рвать», «не топтать» Нам внезапно напомнит: мы былиВечно заняты, друг — и сорвать Для себя по цветочку забыли.Многих дев, что в свою череду Здесь гуляли с юнцами под-ручки,Вновь увидим в тот вечер в саду: За вязаньем чулочка для внучки.Новый девичий выпуск займет Место бабушек в пляске весенней…Здесь с саду, что растет и растет, Можно видеть и рост поколений.А кругом разрастется, как сад, Этот город, немалый и ныне:И тогда обратится он в град, Где Яркон будет течь посредине.И, читая всю быль наизусть, Улыбнемся, припомнивши младость,Но, хоть будет в улыбке той грусть, Будет, друг, и немалая сладость.Прикорнем мы на пару минут, Головою склонившись к колену…И детишки с улыбкой шепнут: «Ишь, как спят себе, старые хрены»!
1Но-Амон[54], с лязгом петель железныхСорвались ворота твои прочь.И египетских казней безднаРазверзлась карать тебя в ночь.Но Амон, до звездного сводаВзвился первый крик беглеца;И живой, не дойдя до входа,Превратился вдруг в мертвеца.Возопил царский град от боли,Дрогнул город со всех сторон —От дворцов до крупицы соли,От лохмотьев и до корон.Средь поверий, легенд, преданийБлещет сказ твой тьмой огоньков.Как пожар недоступно дальний,Ты горишь сквозь туман веков.И как память грехов и карыВ одеянии кровавом, как рок, —Ты стоишь, никогда не состарясь,На распутье людских дорог.2