Сердцу не прикажешь

— О чем ты сейчас думаешь? — поинтересовалась она, и хотя голос ее был бесстрастным, на губах Фриско обозначилась понимающая улыбка.

— Думаю, скорее бы ты съела клубничину, что на дне бокала, — сказал он.

Одна длинная прядь волос ниспадала на ее шею. Пальцы Лукаса задумчиво поиграли с ней.

Фриско потерлась щекой о его ладонь и издала горловой тихий звук, должный означать выражение удовольствия.

— Да уж, Фриско Бэй, ты поскорее бы добиралась до своей клубничины, — попросил он, поражаясь тому, как мощно отреагировало его тело на касание ее щеки.

— Да? — она широко раскрыла глаза и невинным взглядом посмотрела на него. — А почему, собственно?

— Потому хотя бы, что я намерен сыграть с тобой в Ретта Батлера и Скарлет[5].

— Что ж, в таком случае, — она поставила на столик свой бокал, — еда и вино могут обождать.

— Если мы проголодаемся, — сказал он, подходя к Фриско и беря ее на руки, — мы всегда сможем полакомиться друг другом.

— Знаешь, мне все кажется сейчас таким восхитительным. — Фриско рассмеялась и прижалась губами к его шее.

— И это лишь начало, Фриско Бэй, — сказал Лукас. Уложив ее на постели, он лег поверх нее и прибавил: — А вот погоди, что дальше будет…

Глава 26

— Да, Гарольд, могу тебя уверить в том, что бракосочетание вполне законное, оформлено по всем правилам, — сказал Лукас, глядя через стекло раздвижной двери в направлении океана. На его губах сейчас была видна легкая улыбка. — Тебе осталось лишь подписать бумаги, передающие твои акции Фриско, а также очистить свой рабочий стол и убрать личные вещи из офиса. Завтра мы возвращаемся, и я намерен сразу же принять у тебя дела.

— А… а сама Фриско как себя чувствует?

Поздновато, поздновато заботливый папочка вспомнил о самочувствии своего чада, подумал Лукас. Вслух же произнес:

— Она в полном порядке.

Сам он полагал, что Фриско не просто в порядке, но чувствует себя великолепно. Она оказалась именно такой женщиной, которая и нужна была Лукасу. И он так любил ее, что даже пугался этой своей любви. Но ведь не рассказывать же обо всем этом ее папаше…

— Рад слышать, — с чувством произнес Гарольд. — Стало быть, уже завтра мы сможем встретиться?

— Да. До встречи. — Лукас мягко положил трубку на рычаг, чтобы не разбудить Фриско, и взглянул на жену.

Она уже не спала. Лежа с открытыми глазами, Фриско смотрела на него. Лицо ее было спокойным. Взгляд — задумчивым и строгим. Он был уверен, что она услышала последнюю часть телефонного разговора.

Проклятие.

Лукас направился было к ней.

Но Фриско оказалась проворнее.

Отбросив простыню, она вскочила с постели и устремилась в ванную. Уже одно то, что она пошла в ванную голышом, свидетельствовало о переменах, происшедших за то время, что Лукас и она делили постель. Сияло воскресное утро. Кроме того, что было на подносах и тарелках сервировочного столика, который стоял на балконе, они ничего не ели с момента возвращения в отель по окончании брачной церемонии. То есть с вечера пятницы. Практически все это время они провели в постели.

Однако сейчас в облике Фриско произошли явные изменения. Напряженная спина была верным признаком этих изменений, равно как и неестественно высоко поднятая голова.

Лукас понимал, что ее возможный ответ едва ли придется ему по душе, однако же вовсе не спросить он не мог.

— Фриско? — хотя сказано было это негромким мягким голосом, Фриско, уже спешно собиравшая свои одежды, обувь и косметику, застыла на месте.

Она мгновение поколебалась, затем обернулась к нему, выпрямившись и надменно глядя перед собой.

— В чем дело? — голос ее прозвучал бесстрастно, с металлической ноткой; глаза излучали холод и отчуждение.

Лукас ощутил горечь. В эту минуту ему очень хотелось, чтобы перед ним вновь оказалась смеющаяся, страстная женщина, какую он знал последние дни. И вот из-за этого телефонного звонка все куда-то ушло, кануло, и Фриско сделалась былым его противником.

— Может, поговорим?

— О чем? — спросила она и убийственно холодно улыбнулась: по мнению Лукаса, лучше бы уж она вовсе не улыбалась. — Ты ведь сообщил моему отцу все, что и собирался, разве не так?

— Да, но…

— Ты ведь как ему сказал? Бракосочетание законное, оформлено по всем правилам, — произнесла она с явной толикой сарказма в голосе. — Так что теперь отцу остается лишь очистить свой рабочий стол, перевести на меня ценные бумаги и выметаться из офиса. Ну еще бы: сами Маканна изволят возвращаться! — Она помолчала, губы ее искривились в снисходительной улыбочке. — И ты действительно можешь теперь принимать, как ты выразился, дела.

— Погоди, Фриско, выслушай же… — начал было он, однако она вздохнула, отрицательно покачала головой и отвернулась.

— Незачем тратить время попусту, — ее голос был почти спокойным, если не сказать бесстрастным. — У меня куча всяких дел. Нужно не опоздать на самолет. А до отлета столько еще всего… — Она сняла с руки оба кольца.