Сердцу не прикажешь

Уж, наверное, он не это имел в виду…

Однако именно это Лукас имел в виду и именно это постарался выразить с предельной четкостью.

— Мы женимся, и немедленно, как только это будет возможно с юридической точки зрения.

На мгновение Фриско замерла: голова гудела, ни единого слова не выходило с языка. Жениться! Как можно быстрее! Почва ушла у нее из-под ног. Сделав шаг назад, она опустилась на край постели — той самой постели, на которой вот уже неделю кряду так сладко и невинно спала.

— Но… но ведь… — она поглубже вдохнула, постаралась успокоиться и сказала себе: «Дура, прекрати пыхтеть, как моторка, у которой вышел бензин…» Сделав глубокий выдох, Фриско попыталась говорить более взвешенно и спокойно.

— Мне казалось, что вы и я — что мы совместно договорились не суетиться, обождать, немного поиграть в ухаживание, для спокойствия моей матери…

— Все это остается в силе, и мы вполне сможем изображать из себя влюбленных. — Он подошел к противоположной стене, где находилась вторая постель. Только тут Фриско обратила вдруг внимание на то, что Лукас до сих пор держит в руке свой чемодан.

— Это как же так, позвольте узнать? — она с волнением наблюдала за тем, как он положил чемодан прямо на кровать.

Одарив ее загадочной улыбкой, Лукас затем нажал на оба замка и открыл крышку чемодана. Два почти одновременных металлических щелчка прозвучали подобно выстрелу, а сама комната внезапно сделалась подозрительно тесной.

— А так! Мы ей ничего не скажем.

— Не скажем моей матери?! — Фриско, испытывая крайнее смущение, ошеломленно уставилась на Маканну.

— Ни ей, ни кому бы то ни было другому, — с этими словами Лукас как ни в чем не бывало принялся вытаскивать из чемодана свои вещи. — Скажите, каким именно шкафчиком я мог бы воспользоваться?

— Как? — Сбитая с толку, Фриско не знала, на что именно следует отвечать.

— Я спрашиваю, шкафчик какой можно занять, — Лукас остановился на полпути между постелью и двойным шкафом, протянувшимся вдоль стены. Он обернулся к Фриско и для пущей наглядности продемонстрировал ей пригоршню нижнего белья. — Есть там свободные полки?

— О да, конечно, — Фриско чувствовала, как кровь прилила к лицу: мерзейшее ощущение. — Слева свободно, — и она показала рукой. — Все левые ящички свободны.

— Весьма признателен.

Она следила за Лукасом и замечала, что с каждой прошедшей минутой, по мере того как он раскладывал по полочкам свои носки, трусы и прочее, — с каждой минутой он делался все более и более уверенным. Тогда как сама Фриско все больше нервничала.

Очевидно, он привык спать либо голышом, либо в одних только трусиках. Она не заметила ничего похожего на пижаму. От этой догадки Фриско совсем запсиховала.

Лукас вернулся к постели за верхней одеждой: рубашками, пиджаками, брюками. Казалось, он взял с собой одежды на целую неделю, хотя все им привезенное умещалось в одном чемодане.

Обилие одежды у Маканны навело Фриско на мысль, что он намеревается оставаться в Гонолулу как минимум до окончания ее нынешнего отпуска.

Подобное намерение ей вовсе не пришлось по вкусу. Фриско почувствовала, что начинает тихо закипать.

Она была взрослой самостоятельной женщиной, так или нет? А раз так — в чем же, черт побери, дело?! Она не монашка, не девственница. Она согласилась заключить деловой договор, предполагающий также замужество. Более того, как сейчас вынуждена была она напомнить себе, именно ей ведь и принадлежала мысль о замужестве.

Но, Господи-ты-Боже-мой… Ей ведь тогда и в голову не могло прийти, что Маканна согласится на такие ее условия. И даже в своих самых смелых мечтаниях она не могла бы предположить, что он потащится за ней на Гавайи с тем, чтобы выполнить этот пункт договора. Все это представлялось настолько немыслимым, неправдоподобным и даже диким, словно сценарий составляли разбитные голливудские сценаристы.

И тем не менее это происходило наяву.

Фриско с трудом проглотила слюну и почувствовала, насколько у нее пересохло в горле. Она вдруг ощутила такую усталость, что испугалась за себя: как бы не пришлось уступить первой.

— Хотите первой отправиться в ванную?

— Что? — переспросила Фриско, внезапно выведенная из состояния самоуглубления и задумчивости.

— В ванную, говорю, — повторил Лукас. — Пойдете вперед меня? Мне нужно принять душ.

Да, что ни говори, а он чувствовал себя здесь совсем как дома, ворчливо подумала она. Вслух этого, однако, не сказала. Да и не было никакой нужды, и так все ясно.

— Пойду, — сказала она.

Торопливо собрав ночную рубашку и халат, Фриско устремилась в ванную и поспешно закрыла за собой дверь на защелку. И хотя до ее слуха донесся лишь какой-то сдавленный низкий звук неопределенного происхождения, она ни секунды не сомневалась, что это Лукас с удовольствием расхохотался ей вслед.

Она критически посмотрела на свое отражение в зеркале и подумала о том, что как бы хорошо ни относилась к себе, какой бы тонкой, проницательной и вместе с тем непреклонной феминисткой себя ни подавала, всякий раз, с тех пор как появился Лукас Маканна, она ломалась, едва только дело доходило до какой-нибудь с ним стычки.