Сердцу не прикажешь

— Очень приятно, — сказала она, отлично понимая, что говорит явную ложь. Ей все это не нравилось, особенно томное чувство, которое она испытывала в те секунды, пока ее ладонь находилась в его руке. — Слышала о вас. — Эти слова были сущей правдой. Впрочем, Фриско сочла за благо не добавлять, что ей вовсе было не по нутру то, что доводилось слышать про Лукаса.

— В самом деле? — Его брови приподнялись, обозначая не то недоумение, не то сомнение. — Признаюсь, что о вас мне как-то не доводилось ранее слышать. — Он повернулся к ее отцу. — Я что-то не припомню, Гарольд, упоминал ты хоть однажды, что у тебя есть дочь?

— А разве я не говорил? — в голосе Гарольда явственно проступило волнение.

— Во всяком случае, мне ты никогда не говорил, — и Лукас посмотрел ей прямо в глаза. — И в каком же, позвольте поинтересоваться, качестве вы трудитесь в сей фирме?

Под этим проницательным умным взглядом Фриско почувствовала себя не в своей тарелке, но гнев ее поутих. Она должна постоянно держать себя в руках, чтобы, не дай Бог, не позволить себе в разговоре с Лукасом какой-нибудь резкости. И уж совершенно необходимо как-то справиться с этой предательской дрожью.

— Я вообще в этой фирме не работаю, мистер Маканна, — ответила она, не сумев скрыть некоторой резкости в голосе.

— Вот как? В таком случае могу я узнать, почему…

Сразу поняв его вопрос, она не дала ему договорить, избавляя Маканну от необходимости подбирать слова.

— А присутствую я здесь по просьбе своего отца. Скажем так: просто в качестве наблюдателя. Вам понятно?

— Нет, не очень. — Он чуть обозначил улыбку. Улыбка получилась жесткая, эдакий острый шип, каким природа наделяет иные растения. — Но это не имеет значения. Я вовсе не против вашего присутствия.

И на том спасибо. Пришедшую ей на ум острую реплику Фриско сочла за благо оставить при себе. Впрочем, вне зависимости от того, согласился бы он терпеть здесь ее присутствие или нет, она все равно никуда отсюда не ушла бы. Фриско одарила Лукаса очаровательнейшей улыбкой — и ничего не произнесла вслух.

— Почему бы всем нам не расположиться поудобнее? — по-хозяйски предложил Гарольд, явно уловив напряжение, возникшее между гостем и дочерью. Он сделал приглашающий жест рукой в направлении белых кожаных кресел и кожаных пуфиков, поставленных вокруг кофейного, с мраморной столешницей, стола. Рядом же находилось широкое окно. Гарольд не чурался хорошей обстановки, долженствующей подчеркивать финансовое преуспевание.

— Поскольку час еще весьма ранний, я заказал кофе и сладкие пирожные.

Изобразив на лице гримасу, относившуюся к названному угощению, Лукас отступил в сторону, пропуская вперед себя Фриско.

Решив не терять самообладания при любом повороте событий, она снисходительно улыбнулась отцу и прошла к дивану, дав возможность мужчинам расположиться в креслах.

В одно из кресел уселся отец.

Маканна воздержался.

К вящему неудовольствию Фриско, он, обойдя кресло, опустился на диван возле нее, проделав все это с особенной грациозностью.

— Что ж, тут очень даже симпатично и удобно. Прекрасный офис, но вот… — В этот самый момент раздался стук в дверь, отчетливый и вместе с тем деликатный.

— А, вот и наш кофе! — Гарольд вскочил с кресла, причем на лице обозначилась такая радость, как если бы он был уже осужден, и тут вдруг принесли решение губернатора об отсрочке приговора.

Чувствуя раздражение из-за того, что отец так неловко пытался отдалить то, что рано или поздно все равно должно было наступить (и это несмотря на то, что сама же советовала отцу тянуть, насколько это возможно, время), еще более раздражаясь от столь близкого присутствия рядом с ней мужчины, Фриско мрачно проследила за тем, как в кабинет был ввезен сервировочный столик.

Кофе по крайней мере издавал отличный аромат, это она успела отметить. Хотя общая атмосфера в офисе все меньше нравилась ей.

— С сахаром, Лукас? — спросил Гарольд после того, как вежливо поблагодарил и отпустил официантку, принесшую заказ.

— Я пью черный, без сахара.

«Вот и манера поведения такая же, — подумала Фриско, — черная и без сахара». Она краем глаза ухватила его строгий профиль с решительными чертами.

— Ну а я пью со сливками и сахаром. Пол-ложечки, — она сверкнула приятной улыбкой, адресованной отцу.

— Я помню. — Гарольд возвратил дочери улыбку. — И если не ошибаюсь, ты любишь к кофе круассаны с маслом, так кажется?

— Да, обычно именно так, — и она, превозмогая себя, вновь улыбнулась. Ей уже порядком поднадоел весь этот спектакль с улыбками и показной вежливостью. Тем более что все это лишь оттягивало момент начала собственно деловых разговоров. — Но сегодня просто кофе.

— У вас разгрузочный день? — Лукас всем корпусом обернулся в ее сторону и с головы до ног — при этом весьма нахально, как показалось Фриско, — оглядел ее фигуру.

Хотя раздражение усилилось, Фриско твердо намеревалась оставаться предельно спокойной. И потому улыбнулась и мягко ответила:

— Нет.

— Рад слышать это.

Ответ Лукаса несколько сбил ее с толку.

— В самом деле? И почему же, позвольте узнать?