Сердцеед

— Не было бы лучше для ваших отношений, — неожиданно спросила она, — если бы я осталась в Калифорнии, а не прилетела сюда, чтобы повидаться с тобой?

— Вряд ли слово «отношения» подходит к данной ситуации, мама.

«Странное время она нашла, чтобы говорить об этом», — подумала Виктория.

— Но у тебя же с этим человеком завязалось нечто заслуживающее внимания! — возразила Мэрсайн. — Вы отнюдь не напоминаете незнакомцев, которые на «Празднике роз» случайно толкнули друг друга и тут же разбежались в разные стороны.

— С последней аналогией я вполне могу согласиться, — улыбнулась Виктория. Ее крайне тревожило то, что она никак не может подобрать верное слово для характеристики сложившихся между ней и Хантером отношений, не знает, как перевести их с холостого хода на движение вперед.

— Тебе мое присутствие здесь причиняет какие-то неудобства, моя милая? Если да, то я первым же рейсом вернусь в Лос-Анджелес!

Хотя Мэрсайн ничего и не сказала, легко было понять, что она догадалась: ее стук в дверь вторгся в щекотливую беседу дочери с любимым мужчиной. Мэрсайн прочла это на их лицах.

— Задай ты такой вопрос сутки назад, — философски заметила Виктория, — я бы дала совсем иной, чем сейчас, ответ.

— Почему бы тебе попросту не сказать, как бы ты ответила сейчас?

Виктория была поглощена в равной степени как воплями миссис Причард, так и все еще звучащими в ее памяти словами Хантера об «ухаживании» и «обязательствах», и, тем не менее, к своему удивлению, она вдруг почувствовала, что радуется присутствию Мэрсайн рядом с собой.

— Ты не должна позволять мне вмешиваться, — посоветовала ей Мэрсайн. — Тебе и Хантеру надо быть все время вместе именно сейчас, когда ты способна помочь ему.

— Попробуй-ка сказать это Хантеру, — усмехнулась Виктория. — Всякий раз, как только мне покажется, что мы сблизились, он находит причину, чтобы оттолкнуть меня. — Заметив по выражению лица матери, что она озадачена ее словами, Виктория рассказала, как некоторое время назад Хантер распорядился, чтобы она уехала.

Мэрсайн нежно улыбнулась ей.

— Я с этим человеком знакома совсем недавно. Но неужели ты думаешь, что если бы он действительно хотел, чтобы ты уехала и никогда больше не переступала его порог, то не добился бы этого?

— Иногда мне кажется, — буркнула Виктория, — что он сам не знает, чего хочет.

И все же она не находила в себе сил собраться с духом и уехать из замка, положив всему конец. Суть проблемы, как была почти уверена Виктория, в том, что боль, причиняемая Хантеру состоянием его младшей сестры, мешала ему без оглядки отдать себя другому человеку.

Мэрсайн с любовно обняла дочь за талию.

— Он хочет тебя, голубушка. Но стремится сперва проявить себя достойным уважения рыцарем, вычистить своего белого коня и только потом посадить тебя вместе с собой в седло. Это же так понятно!

— Если верить его и твоим словам, то это так.

— Но это действительно так! — убеждала ее Мэрсайн. — Ситуация напоминает мне о некогда сыгранной мною в летний сезон роли матери слепого юноши.

— Возможно, какая-то параллель и есть, но я никак не могу уловить ее. Какое отношение спектакль «Вольные бабочки» имеет к моей жизни? — спросила Виктория.

— Только то, что в пьесе была роскошная реплика, в которой говорилось о расхождении того, как люди толкуют свои желания, с тем, чего они действительно хотят, — Мэрсайн извинилась, что может привести эту реплику только в пересказе, и закрыла глаза, будто пытаясь восстановить в памяти сценическую площадку, труппу, цвет маникюра, который украшал ее ногти в роли матери, не ладившей со своим рвущимся к самостоятельной жизни сыном.

— С тех пор, как я сыграла в этом спектакле, прошло столько времени… Я хочу сказать, что когда вы влюблены по уши и несетесь на стук в дверь так, будто на пороге ваша судьба, вы не задумываетесь в этот момент о сандвиче.

— Никак не могу уразуметь, мама, о чем ты говоришь.

— А почему бы мне не объяснить это за ланчем? — предложила Мэрсайн. — Упоминание о сандвиче разожгло мой аппетит. К тому же здесь от нас все равно никакого толку!

Виктория не была так уж уверена в этом. Она настороженно поглядывала на сарай.

— Как ты думаешь, Хантер справится сам?

— Поверь мне, — убежденно сказала Мэрсайн, — все здесь находится под более надежным контролем, чем мы полагаем! Что же касается тебя, то порой полезно помнить, что ты — Виктория Кэмерон и, говоря языком правил дорожного движения, имеешь право на первоочередной проезд.

— Право на первоочередной проезд? Что это значит?

— Ты можешь распоряжаться своим сердцем как захочешь.

Хантер не сразу вернулся в замок, но как только появился, прежде всего, пошел переговорить с Викторией.

— Я вас оставлю побеседовать вдвоем, — немедленно вспорхнула с кресла Мэрсайн и стала собирать свои журналы.