Сердцеед

«Разговор странный, — подумала Виктория, — но кое-что проясняющий». Оказывается, даже у незлобивой миссис Причард были, видимо, основания недолюбливать своего хозяина за то, что он отнял у нее нечто незаменимое.

Родину.

До приезда мистера Тэппинга оставалось менее двух недель, и Виктория была занята по горло. Настолько, что ей некогда было думать о Хантере и порожденном им в ее душе непонятном чувстве. «Сосредоточься на работе! — приказала она себе. — Мистер О'Хари — не более чем клиент, которому ты обязана хорошо оплачиваемым местом. И ничем иным».

Но даже когда он уезжал из замка, Виктория ощущала его присутствие. «Все-таки для человека, привыкшего к власти, — думала она, — было трудно, пусть и на короткое время, зависеть от других людей».

А то, что один из этих людей желал ему смерти, было уже достаточным поводом для беспокойства. Загружая по его просьбе компьютер данными о корреспонденции, Виктория мысленно составляла список подозреваемых.

Положение Сина Майкла и его сестры, решила она, было для всех слишком очевидным, чтобы считать их кандидатами в этот список. В конечном счете, смерть богатого кузена никакой выгоды им не сулила: она лишила бы их комфортабельной жизни, которую ни одному из них не приходилось оплачивать из своего кармана.

Ян? Эта его безумная влюбленность в Пэгги Гливи… О чем, кстати, говорила Дебора за ланчем? О способности мужчин совершать глупейшие поступки, если в дело замешана женщина? Остается еще, правда, выяснить, сколь велико влияние Пэгги на без памяти влюбленного в нее конюха.

Мысли Виктории вернулись к разговору с миссис Причард. Конечно, если по родине тоскует повариха, то почему не допустить, что это же чувство испытывают и другие слуги-ирландцы? В частности, возможно, что и Нилли переживает сильнейший душевный разлад не только из-за потери любимого хозяина, но и из-за пребывания в чужой стране. Виктория задумалась, способно ли чувство обездоленности толкнуть на уголовное преступление…

Тэтчер однажды рассказал о совершившем серию убийств пожилом человеке. «Наступает момент, — отметил он, — когда страх перед пожизненным заключением уже не удерживает от искушения загнать кому-нибудь перо меж ребер».

И как бы ни была отвратительна для Виктории мысль об этом, сказанное Тэтчером вполне могло оказаться справедливым и в отношении верного камердинера сэра Патрика.

Размышления Виктории прервал звонок телефона. Это личный телефон Хантера, отметила она. Телефон, который, как он ей сказал, был предназначен только для него. А это означало, понимала Виктория, что никто другой не был вправе снимать трубку и отвечать по нему.

В лучшем случае это мог быть Эллиот. Или сам Хантер, которому надо было напомнить ей о каком-то задании.

— Алло? — все же взяла трубку Виктория.

Хотя ответа не последовало, по раздавшемуся в трубке легкому дыханию Виктория могла предположить, что на другом конце линии кто-то есть.

— Алло? — повторила она.

— Это телефон мистера Хантера? — робко спросил женский голос.

— Да. Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

Прежде чем ответить, женщина немного помолчала.

— Он дома? — спросила она.

— Мне очень жаль, — извинилась Виктория, — но боюсь, что мистер О'Хари не сможет сейчас подойти к телефону. Не хотите ли передать ему, чтобы он вам позвонил, когда вернется?

— А вы не знаете, он уже выехал? — В тоне звонившей прозвучала тревога.

Если бы это был деловой звонок, подумала Виктория, то женщина назвала бы себя.

— Подождите секунду. Я сейчас посмотрю его расписание, — сказала она. — Вы в какой конторе работаете?

— О нет, все в порядке! — быстро ответила женщина. — Его машина только что припарковалась.

Она повесила трубку прежде, чем Виктория успела поинтересоваться ее именем.

Домой Хантер вернулся ближе к вечеру и в более добром настроении, чем был, покидая замок.

— Чем закончился ваш визит к врачу? — спросила Виктория, оторвав взгляд от книги, которую читала, сидя у камина в гостиной.

— Суммой, достаточной для его зимнего отпуска, — ответил Хантер, снимая с помощью Чена дождевик. — Не думаете же вы, что я единственный пациент у этого человека?

Виктория тактично промолчала и не высказала мнения, что О'Хари — единственный пациент, которому потребовался на визит целый день. Если, конечно, он действительно был у врача.

— Ну и какой же приговор он вынес вашей ноге?

— Она еще не годится для репетиции с рок-ансамблем. Но это, надеюсь, не помешает мне пообедать.

— Вместе с семьей? — Не успело еще последнее слово сорваться с ее губ, как Виктория поняла, что произносить его не следовало: замок Крискерри меньше всего подходил для традиционных определений.

Смешливые морщинки легли вокруг глаз Хантера.

— Я имел в виду другое, — сказал он.

— Что же?

Он мгновение поколебался, словно внезапно осознал, что не продумал до конца то, что собирался предложить.

— Выйдя сегодня за стены замка, я вдруг понял, как страдаю от порождаемой затворничеством «комнатной лихорадки».

— Но вы же ходите по замку! — сказала Виктория.

— Ну, тогда от «замковой лихорадки», — поправил он себя. — И кажется, мне только что удалось придумать от нее лекарство.