Сердце зимы

И тут случилось такое, чего мы так и не смогли объяснить. Дверь дома ведьмы распахнулась, с грохотом ударившись о деревянный фасад. Мы застыли в молчании, глядя на это зрелище. От удара взмыли вороны – только здесь эти птицы любили сидеть на деревьях, – и одно из маленьких квадратных стекол веранды разбилось.

Мы схватились за руки и одновременно побежали, так быстро, как только могли, и орали так громко, что наверняка довели пожилых соседей до микроинсульта. Мы все бежали, и бежали, к влажным ногам липла пыль, грязь, трава. Остановились только на плотине, разделявшей стороны деревни. Чтобы отдышаться.

И, наконец, заметили, что мы все ещё держимся за руки, и тут же их расцепили.

– Ты тоже это видел, да? – спросила Агата.

– К сожалению, да.

– Думаю, в следующий раз возьмем воду с собой. Никаких больше колонок на участке ведьмы.

Следующий раз? Возьмем?!

– Ты только что пригласила меня на… встречу? – я пытался не улыбнуться, но не смог.

– Забудь, – встрепенулась она. – Я имела в виду, в целом, гуляя по деревне, надо брать с собой бутылку воды. Особенно в такую жару.

– Обещают похолодание через пару дней. А куда мы идем, кстати? Не будем же на плотине стоять.

– Мы? Я домой иду, а ты – не знаю. Ты же с друзьями приехал. – сказала она, и сразу лицо её скривилось в сожалении, будто она что-то ляпнула. – Прости, я… Саша мне рассказала. Неправильно я выразилась.

– Забей. – только этого сейчас не хватало.

– Не бойся, обсуждать с тобой я это не собираюсь, пока сам не решишься. Но сестра твоя очень переживает. Я бы даже сказала – слишком сильно. Иначе бы не выдала всю подноготную вашей семьи незнакомке, не сдерживая слез.

– Доставила тебе неудобства? – вспылил я.

– Чего?! Я с радостью выслушала Сашку и готова в любой момент выслушать ещё раз. Мне искренне жаль её, и я прекрасно понимаю её чувства. – ответила Агата, запнувшись, явно понимая, что взболтнула лишнего. – Короче, поговори с сестрой. Я, может, и поддержала Сашу, но ты – её семья. А с мамой она обсуждать это боится до смерти.

Агата развернулась и пошла мимо Вшивки. Я нагнал её.

– Саша избегает меня.

– Да потому что ты тоже закрылся, разве нет? – спросила Агата, не сбавляя ход.

– Возможно. Я очень хочу ей помочь, но даже не знаю, как помочь себе. Не хочу жалеть себя, правда, но боль такая невыносимая, что иногда просто не выдерживаю. Видеть никого не могу.

Агата хмыкнула.

– Здесь я тебе не советчик. Не могу сказать, что у меня был успешный опыт по борьбе с горем потери, я… – она ненадолго умолкла, не обращая внимания на то, что я провожаю её до дома. – наверное, просто была занята. Было много дел, и я просто трудилась на поле и участке, пока не засыпала без сил. Но мне кажется, что Саше важно, чтобы ты был рядом.

Я подумал над её словами и понял, что краснею от стыда. Я-то спокойно принял забастовку Сашки, вместо того, чтобы попытаться помочь ей пережить уход папы.

– Саша сказала, он был пожарным и пасынком Титова. Игоря Владимировича здесь очень уважают.

Я рассказал Агате немного о работе отца и о том, как папа стал пасынком Титова. Без подробностей о смерти моей тети Кристины. И без того от разговора позитивом не пахло. Агата слушала, кивала и задавала вопросы, но ни разу на меня не посмотрела. Я подумал – как это просто и привычно, идти с ней по деревне и рассказывать что-то близкое сердцу.

– Не хочу показаться бестактным, но судя по некоторым фразам, ты тоже переживала потерю. Расскажешь, что произошло? – рискнул спросить я.

Мы дошли до оврагов, отсюда можно было заметить кусочек участка Агаты.

– Нет. Может, в другой раз. – бросила Агата, а потом остановилась. – Подожди-ка, а почему ты до сих пор идешь за мной?! – опомнилась она.

– Провожаю тебя до дома, – хохотнул я. – Мало ли, призрак ведьмы следует по пятам.

Я удостоился удара кулаком в плечо.

– Мне здесь ещё жить, прекрати. – хихикнула она. – Ладно. Проводил. Отсюда сама дойду.

И она ускорила шаг, почти перейдя на бег.

– Агата! – окликнул я, и она обернулась, убирая волосы с лица. – Мы ещё увидимся?

Она криво улыбнулась и пожала плечами. Что ж, это именно то, что я хотел увидеть. Как я возвращался домой не следовало видеть никому. Пашка бы поставил на мне крест, Кирилл бы вычеркнул из списка «настоящих мужиков». Летел вприпрыжку, перебрасывая мяч из одной руки в другую. Негоже было так радоваться, но я смотрел в небо и улыбался, надеясь, что отец понимает мои чувства. Раз уж он влюбился в мою мать, когда той было пятнадцать, он бы точно понял.