Я выбрался из спального мешка, обул ботинки, взял прибор ночного видения и винтовку. Мысленно потянулся к вакидзаси и, поняв, что могу достать его в любой момент, оборвал заклятие. После того случая в лобби отеля во мне поселилось правило всегда убеждаться в работоспособности собственных талантов.
Стоило только вылезти из-под навеса, как я мгновенно вымок до нитки. Откинув со лба волосы, сжимая в руках винтовку, окликнул свою команду.
Никакого ответа.
Уже в нескольких шагах от костра царила непроглядная темнота. Все вокруг казалось размытым.
Прогремевший поблизости выстрел заставил меня вздрогнуть. Я оглянулся — за деревьями лежали громадные черные тени стволов, а за ними — темнота.
Услышав слева от себя треск сучьев и шорох листвы, резко повернулся, вскидывая оружие, и наткнулся взглядом на одного из носильщиков. Тот вылез, выскочил из кустов, с покрасневшей физиономией. Его глаза возбужденно сверкали, а руки были чем-то оцарапаны.
— Что происходит?
— На нас напали, сеньор!
— Кто напал? — уточнил я, оглядывая темень вокруг с помощью визора. Пока всё было спокойно, — Где проводник и твой друг?
— Кто-то очень большой, не знаю! — парень выглядел так, словно сейчас хлопнется в обморок, — Пума, или Lobisomem (
Чёрт! Хрен с ним, с носильщиком, но куда проводник-то дёрнул?! Без него нечего и думать добраться до точки назначения!
Нужно было возвращать этого идиота, и как можно скорее!
— Оставайся тут, возьми оружие и визор, — велел я бразильцу, — Разведи огонь посильнее и смотри, чтобы он не погас, понял?
— А вы?
— А я пойду искать наших друзей.
— Нет, сеньор, пожалуйста, не оставляйте меня одного!
— Тихо! — рявкнул я, — Там ты мне только мешать будешь! А здесь окажешься полезным. Вот, — я пошарил в палатке и взял оттуда чемоданчик с комплектом раций. Одну выдал парню, вторую пристегнул к поясу, — Если что-то случится — немедленно свяжись со мной. А я, как только найду наших, сообщу тебе, идёт?
— Но…
— Не подведи, Хулио, — я похлопал его по плечу, — Ты поможешь нам вернуться. Я верю, что ты переборешь свой страх.
Тот кивнул, и я, порадовавшись что этот идиот не стал спорить, уточнил:
— Куда побежал проводник?
Получив направление, оставил парня с дробовиком в руках разводить огонь, а сам направился в джунгли.
И хотя заблудиться не боялся, но признаюсь честно — сердце колотилось так, что, казалось, сейчас выскочит из груди. Надо мной будто нависла опасность. И чем дальше я углублялся в лес, тем сильнее становилось это отвратительное ощущение. К счастью, в кромешном мраке передвигаться получалось довольно просто — визор работал как надо, так что тратить время на поиски дороги не пришлось — были прекрасно видны поломанные ветки, глубокие следы в земле и, местами… Кажется, это были брызги крови, теряющиеся и тающие в темноте за дождевой завесой.
Включив фонарик, я отрубил визор, осмотрел здоровенный папоротник, заляпанный кровью и, убедившись в своей правоте, вытер глаза от текущей со лба воды. Лес казался сплошной глухой чащобой. Вот уж где где, а в таких местах мне, пожалуй, бывать ещё не доводилось…
Внезапно вдалеке послышался крик, и мне показалось, что за грохотом стучащих по листве капель прозвучал выстрел.
Во рту пересохло, виски ломило. Хотелось припомнить, когда в последний раз доводилось чувствовать себя настолько беззащитным, и сделать это не получалось. Ливень, тьма, какофония звериных криков в непроглядной темноте, жужжание насекомых, этот кровавый след — всё это привело мои чувства в состояние полного отупения. Хотелось убраться отсюда, прыгнуть на какой-нибудь солнечный и пустынный пляж, и целый день не делать совершенно ничего…
Но я не мог так поступить. Не тогда, когда нахожусь в считанных десятках километров от цели. Да ещё и люди эти ни в чём не виноваты.
Разве только в том, что слишком тупые!
Обернувшись на шорох, и треснувшую под ногой ветку, проводник с разворота пальнул из своего дробовика в мою сторону. Пришлось кинуться за ближайшее дерево и крикнуть ему, чтобы успокоился. А затем потратить ещё какое-то время на то, чтобы доказать перепуганному мужчине что я — это я.
Индеец стоял рядом с растерзанным трупом носильщика. Огромные, глубокие порезы красовались на груди молодого парня. Всё вокруг было залито кровью, а в сторону головы я вообще старался не смотреть — столь неприглядным было зрелище. Надо было убираться, пока тот, кто это сделал, не вернулся, и возвращаться в лагерь. Там всё моё снаряжение, можно придумать массу способов разделаться с тварью.
— Ему не поможешь, Эстебан! Надо уходить к лагерю!
Он упёрся и, во что бы то ни стало, хотел забрать с собой труп. Махнув рукой, я разрешил ему взвалить истерзанное тело парня на плечи, и мы отправились в обратный путь. В очень долгий обратный путь.