Сердце в пустыне

Зюлейка еще немного постояла, вдыхая неповторимые запахи пустыни. Потом повернула назад. Она держала в руках небольшой кувшин. Теперь, когда до родов осталось совсем немного, ни Ясин, ни женщины-соседки не позволяли девушке поднимать и носить тяжести. Она отправилась с Фатимой просто для того, чтобы немного пройтись.

– Когда ждешь? – спросила Фатима, кивая на живот Зюлейки.

– Я ходила к Саламат, и она сказала, что это, наверное, случится на днях.

Саламат была повитухой; она успокоила молодую женщину, заверив ее, что все идет хорошо, стоит надеяться, что роды не окажутся трудными.

– Волнуешься?

– Очень. Ты придешь ко мне?

Зюлейка с надеждой посмотрела на подругу.

– Да, и не только я. И Саламат, и другие женщины. Ведь ты будешь рожать впервые, а первый раз всегда страшно!

Фатима была всего на два года старше Зюлейки, но уже имела двоих детей. Она была очень смуглой, как большинство бедуинских женщин, ладно сложенной, хотя и худощавой.

– Не могу понять, – промолвила женщина, когда они с Зюлейкой шли к своим шатрам, – почему ты осталась с нами?

– Мне нравится у вас, – уклончиво ответила та. – Здесь хорошие люди.

– Разве в Багдаде не лучше? Наша жизнь от начала и до конца – это борьба с трудностями. Пустыня только кажется неизменной. На самом деле она непредсказуема и опасна. И потом… В большом городе ты могла бы выйти замуж за человека, который богат, который слышит и говорит.

Несколько секунд Зюлейка неподвижно смотрела вдаль, будто зачарованная светом далеких огней, потом легко улыбнулась и сказала:

– На, любовь Ясина безыскусна, как и здешняя жизнь, но это… настоящая любовь.

– А ты, ты его любишь?

Девушка тайком вздохнула. Трудно любить того, кого приходится обманывать. Она не стала отвечать на вопрос, вместо этого промолвила:

– Здесь никто не захочет и не сможет меня продать, никто не предаст и не бросит. Я рада, что вышла за Ясина. Богатый и знатный человек стал бы требовать от меня того, чего я не знаю, чему никогда не училась. Я хочу, чтобы меня ценили такой, какая я есть: без всяких хитростей, без украшений и золота.

– Золото… – задумчиво повторила Фатима. – Зачем оно, если живешь в краю, где полно воды и зелени? Я не понимаю багдадцев и никогда не пойму!

Зюлейка рассмеялась.

– А они не поняли бы тебя!

– Потому меня и удивляет твой выбор, – заметила Фатима. – Когда я впервые тебя увидела, никак не думала, что мы подружимся. Ты казалась не похожей на нас.

– Почему?

Лицо Фатимы сделалось очень серьезным, взор устремился в невидимую даль.

– Красивая. И взгляд другой. Было ясно, что ты видела что-то иное, другой мир, другую жизнь… Хорошо, что ты вышла именно за Ясина, – добавила она после паузы, – иначе едва ли наши женщины приняли бы тебя.

– Ясин хороший, – сказала Зюлейка. – Он лучше других мужчин.

– Разве ты знала других?

Молодая женщина прикусила губу. Нужно быть осторожной в словах! Пройдет много времени, прежде чем она перестанет бояться, что когда-нибудь тайное станет явным.

– Мне так кажется, – коротко ответила Зюлейка.

– Не тяжело все время молчать? – спросила Фатима.

– Нет. Когда молчишь, можно спокойно думать.

Они подошли к шатрам. За спиной пламенела ровная оранжевая черта – последний привет дня, который уйдет и больше никогда не вернется. Над головой темнели купы пальм, меж шатров пролегли угольно-черные тени.

Зюлейка понимала, что хотела сказать Фатима. Женщины пустыни похожи друг на друга, словно сестры: кожа обожжена солнцем, как и земля, на которой им приходится жить; вокруг глаз – даже у самых молодых – змеятся морщинки; лица жесткие и усталые, а худые, жилистые тела иссушены жарой и постоянным, порой непосильным трудом.

Зюлейка была рада стать такой, как они, ее не пугали отметины, которые оставляют на лице солнце и ветер. Куда сложнее жить с теми невидимыми ожогами, которые ранят душу и память! Ее ребенок вот-вот появится на свет. Повитуха сказала, что, судя по приметам, это будет мальчик. Он вырастет среди кочевников, и ему придется стать пастухом или воином. Никто не сможет научить его грамоте: бедуины, как и сама Зюлейка, не умеют читать и писать. Зато он познает мудрость пустыни, научится жить настоящим и слушать голос своего сердца.

Молодая женщина улыбнулась своим мыслям, а Фатима сказала:

– Ты много размышляешь о будущем и предаешься воспоминаниям. Я способна думать только о том, что вижу в эту минуту, и ни о чем другом.

– Почему?

– Потому что вчерашний день навсегда остался позади, и никто не знает, что будет завтра.

Подруги простились возле шатра, в котором жили Ясин и Зюлейка. Молодая женщина вошла внутрь.

Муж был дома и ждал ее возле огня. Он поднялся навстречу с неповторимой, присущей только ему улыбкой на губах, и Зюлейка ощутила прилив горячей нежности. Он был безраздельно предан ей, она это знала и ценила так, как только могла ценить чувства другого человека.

Ясин взял кувшин из ее рук. Он был очень гибким, его тело состояло из одних мускулов, которые двигались под кожей с напряжением и силой, какие бывают у мужчин, чья жизнь состоит из бесконечного физического труда.