Сердце Пустыни

В этом сне была ночь, и свет пяти лун мягко освещал дворцы и едва видимые окружности миров, выглядывающие сквозь облака. Он тяжело выдохнул и прошел вперед, облокотившись на красные, широкие, деревянные перилла веранды, он ждал.

И к его радости она появилась во сне в том виде, в котором он привык видеть в ней Эльребу, в зеркальной маске и доспехах из жидкого металла, которые плотно обтекали ее фигуру. Они двигались, рисунки и узоры на металле постоянно изменялись, неизменным оставался лишь рисунок дракона на ее груди. Даже здесь во сне Салидин все время ощущал жар ее пламени, гнев Хаоса, который таинственной тенью следовал за ней. И только сейчас он понял, что у Магрогориана с Арионеттой с их затей ничего не выйдет. Вот она — живой дракон стоит перед ним, и никому и никогда ее уровня не достигнуть, кроме возможно Харэ, который, и так стоит на этом уровне… потому, что никогда никто столько не отдаст за эту силу и не сможет понять, сколько всего нужно лишиться ради того, чтобы быть такой как она. Он понимал это, всю ту абсурдность своего поведения в прошлом и сейчас.

— Я так много должен тебе сказать, — она обернулась, и он увидел свое жалкое отражение в ее маске, таким она всегда его видела — жалким и беспомощным.

— Так начинай, возможно, это наш последний разговор, Салидин, перед тем, как я и мои драконы полностью пробудятся. Харэ уже нашел Акашу, скоро все закончится. Однако прежде мне стоит извиниться. Ты потерял свою любимую, я не хотела этого. Все это произошло из-за того, что я не смогла сдержать выплеск Хаоса внутри себя, зеркало треснуло, и сейчас без Харэ я в весьма нестабильном состоянии. Надеюсь, впредь я буду более последовательна в своих действиях, отняв у тебя Эа и Нэй, я лишь удовлетворила минутный голод ненависти Хаоса, и ничего больше. Для дракона это не позволительная роскошь.

— Я и представить себе не мог, как тебе тяжело сдерживать Хаос и что на самом деле происходит, когда он вырывается. Ведь я вообще о тебе ничего не знаю.

— Так происходит не часто. Харэ создал клетку с помощью водных зеркал и озера в Городе Бездны, где моя сила Хаоса существовала в запертом состоянии. Ее истекающая часть шла на кормление драконов, когда я накапливала энергию — ее хватало на использование пролактивной генетики и создание новых драконов. Но все же большая часть вырабатываемого в источнике глубоко в моем сознании, никуда не девалась. Она делала меня сильнее, но контролировать Хаос куда сложнее, чем его использовать.

— Я не смогу тебя простить, я слишком любил Нэй и Эа, да и ты вряд ли сможешь меня до конца уверить, что не контролировала действия Эллианны. Я думаю, если бы ты действительно хотела остановить свой Хаос, ты бы это сделала, тебе просто нужно было оправдание, чтобы объяснить свое поведение, которое выходило за рамки поведения дракона в принципе, ты поддалась эмоциям. Но знаешь, это неважно, Эльреба. Потому, что ведь тебе тоже не удастся меня никогда простить. Даже если бы я сейчас сказал… прости меня, за то что предал тебя. Прости за собственную гордость, прости за то, что я был так неоправданно жесток. Никакое «прости» и никое раскаяние не заставит тебя простить меня… и это я тоже понимаю.

Салидин всегда знал об этих чувствах. Он хотел, чтобы она его простила, но знал, что это не возможно.

— Я бы приняла твое раскаянье… я бы простила тебя… будь я кем-то другим, Салидин. Я бы сказала тебе, что по-прежнему помню и храню чувства, которые к тебе испытывала маленькая девочка по имени Лилианна, каким заботливым и храбрым страшим братом ты был в ее глазах. Героическим царем Гильгамешем. Я бы сказала, что все это правда… «Я прощаю тебя, Салидин, и войны не будет, и никто больше не будет страдать…». Но это будет ложь…

Салидин и Эльреба были непримиримыми врагами, но в глубине души ни один, ни другой не хотели воевать.

— Хорошо. Я все понимаю. Харэ помог мне создать армию песка.

Она усмехнулась.

— Если ты думаешь, что его ждет суровое наказание, то нет… у Харэ своя голова на плечах, и если он посчитал, что помочь тебе — необходимость, вызванная подвижками весов равновесия, это его право, поступить так. Именно поэтому Харэ мне дороже, чем кто-либо во Вселенной, потому что он может принимать решения, не оглядываясь на мою волю, чего не скажешь о тебе, например… ты хотел поговорить со мной о глупой семейке Магрогориана? И об их еще более глупом плане по созданию искусственных драконов…?

— Ты уже знаешь? И когда узнала?

— С самого начала, как только эти идиотские мыслишки зародились в голове не менее жадной до власти, чем ее брат Арионетты Арингер.

Салидин вдруг засмеялся. Похоже, он был прав, что считал, также как и Эльреба, что их затея глупа и несуразна.

— Они думают, что скрывают это от тебя. Ведь прототипам они дали родовые имена ван Эбер и выдают их за детей Эвергрина.

— Да дай им Магрогориан хоть собственное родовое имя, скрыть их существование от меня было бы невозможно. Я Первый Хранитель, я чувствую любые изменения в материях, из-за равновесия…

И тут до Салидина дошло.

— Ты специально вручила им «права архитектора».