Сердце полемарха

Местный лекарь выложил на стол какой-то предмет, похожий на неприятного вида щипцы, отдалённо напоминавшее гинекологическое зеркало, только монструознее и нелепее в сотню раз; даже со своего места мне было видно насколько они грязные.

– Не позволю вам провести осмотр при помощи столь неопрятно грязного инструмента, – спокойно сказала я, принимая сидячее положение и крепко сжимая бёдра, – конечно, вы можете приказать охране вам помочь, но у меня есть для вас предложение, от которого вы не сможете отказаться.

Старик всё то время, что я говорила внимательно на меня смотрел, никак не перебивая и сверля холодными прозрачными глазами.

– Хотите знать, почему я против них, – кивок на щипцы. – Всё просто в той грязи, в которой ваш инструмент практически заржавел, живёт множество маленьких животных, способных причинить смертельно опасный вред, если попадёт в тело человека.

– Как докажешь? – мужчина так быстро оказался рядом со мной, что я даже немного испугалась от неожиданности, прыткий, однако, несмотря на возраст.

– Я знаю, как создать то, что поможет вам их увидеть. Предмет называется микроскоп.

– Микроскоп, говоришь? – протянул он и больно схватил за подбородок, – откуда такие знания?

– Я не знаю, моя память частично утеряна: во время нападения пиратов меня с сильной приложили об пол. С тех пор многое, как в тумане. Но откуда-то ведаю, что училась у целителя, он передавал мне свои знания и опыт. А микроскоп я придумала сама, пока плыла в пиратском трюме, – начала я вдохновенно врать, главное, верить во всё сказанное самой, потому что то, с какой уверенностью я буду говорить, повлияет на степень доверия других ко всему сказанному, – почему люди, выпив воды начинают болеть животом? Почему рана, если её не промыть начинает гнить? Может есть кто-то меньше нас, что любит жить в воде или питаться людской плотью? Мне показалось тогда, что я знаю путь, способный помочь ответить на все эти и многие другие вопросы.

Пока я говорила Иринеос сделал от меня шаг назад и внимательно слушал.

– Чем ещё докажешь, что ты училась у лекаря?

– Могу нарисовать сердце, – ответила я, – но сначала прикажите промыть ваш инструмент для осмотра: прокипятить, затем оставить лежать в самом крепком вине, что найдётся в этом доме. И по времени каждый раз выдерживать не менее эйко ле (e'ikosi lept'a – двадцать минут, эйко ле – вольное сокращение автора).

– Сделай, – приказал лекарь, замершей за пологом тени.

Человек, вошедший в помещение, оказался совсем юным мальчишкой, от силы лет пятнадцати-семнадцати, почтительно поклонившись старику, бросил на меня любопытный мимолётный взгляд и, взяв щипцы, быстро удалился.

– Рисуй, – не терпящим возражений тоном, обратился ко мне целитель и высыпал из стоявшей в углу урны песок прямо на чисто выметенный пол.

– Сердце состоит из двух предсердий: первых камер на пути притекающей крови, двух желудочков, клапанов между этими камерами и входящих и отходящих от сердца сосудов с клапанами у их начала, – говорила я, рисуя палочкой строение сердца человека. Всё это время старик-лекарь молчал и глаза его горели лихорадочным, исследовательским огнём.

– Ты сведуща, я вижу и слышу это. Незнающий человек не будет знать таких деталей, – намного более уважительнее заговорил он, гипнотизируя получившийся рисунок, – жрецы-асклепиады* внимательно изучали органы усопших, это тайные знания, и тебе они известны, Аглая, – впервые по имени обратился он ко мне. – Ты носишь имя третьей дочери Бога Зевса, и являешься чужестранкой, занимательно, да… Что же, теперь я тебе верю. И именно ты послана мне богами для преодоления последней ступени на пути к величию. Если я вызнаю твои знания под пытками, не видать мне третьего Доро ( – дар), посему ты поможешь мне добровольно создать придуманный тобой микроскопио, – попытался он выговорить неизвестное ещё в этом мире слово. А за это я помогу тебе избежать встречи с великим этнархом Менедемом. Твоё тело слабо, ему требуется усиленное питание и отдых, энас минас (один месяц), думаю, этого времени хватит для восстановления. Зови меня гиатрос (лекарь) Иринеос, – вдруг представился он, сверкнув голубыми глазами.

Осмотр прошёл быстро, оказалось, что нынешнее тело всё ещё девственно.

– Замечательно, Аглая, это очень хорошо, – кивнул гиатрос Иринеос. – Я найду тебя, когда придёт время и ты подробнее расскажешь мне о микроскопио, – с этими словами лекарь вышел из «смотровой», оставив меня в глубокой задумчивости.

Скучать долго в одиночестве мне не пришлось: за мной пришли те же охранницы и попросили следовать за ними.

Прим. автора:

* Жрецы Асклепия асклепиады занимались лечением больных.

Глава 7