Сердце Пандоры

Я деловой человек: привык держать слово и контролировать сроки. Шесть месяцев истекли две недели назад. Я прислал Ирине цветы и пожелания всего самого лучшего, потому что в нашем возрасте уже не до трагических прощаний.

— Я сама скажу сестре о нас, — говорит Полина, присаживаясь на диван.

Пожимаю плечами. Не мне же говорить своей бывшей, что я сделал ребенка ее сестре. Надеюсь, что сделал.

Глава пятая: Полина

Семь месяцев спустя

Ребенок на мониторе УЗИ похож на маленького инопланетянина, который вот уже семь месяцев живет в моем животе, и с каждым днем все чаще и больше напоминает о себе. В основном болями в пояснице и отеками ног.

За все время беременности меня тошнило всего дважды. Первый раз на раннем сроке, около трех недель, кажется. Второй — в конце первого триместра. И на этом все. До четырех месяцев у меня даже живота не было видно, и я наслаждалась всеми прелестями жизни жены мужчины, для которого не существует слова «нет». И для которого, как женщина, не существую я. К счастью, потому что, хоть теперь мы видимся куда чаще, я так и не смогла к нему привыкнуть.

Мы спим в разных спальнях в противоположных концах дома. Я занимаюсь благотворительностью просто потому, что должна хоть чем-то заниматься. Но по большей части моя «работа» состоит в том, чтобы сопровождать его на важные мероприятия, изображать любящую жену и быть чем-то вроде яйца Фаберже, которое должно быть в коллекции роскоши любого состоятельного человека. Я — просто деталь, придающая правильный оттенок его статусу. Не считая того раза в гостинице, Адам больше ко мне не прикасался. Иногда мне кажется, что я ему так же глубоко противна, как и он мне, но я безумно рада, что все именно так: по крайней мере, теперь мне не приходится корчиться под пыхтящим мужиком и изображать удовольствие, а потом чувствовать себя так, будто меня изнасиловали овощной теркой.

— Это точно мальчик, — говорит Тамара Сергеевна, доктор, которая ведет мою беременность практически с первого дня. — Здоровый крепкий мальчик. Развитие по срокам. Думаю, к моменту родов будет около трех килограмм.

Мне не нравится тон ее последней фразы.

— У тебя узкий таз, Полина.

Тамара Сергеевна напоминает об этом почти в каждое мое посещение. Та же проблема была у моей матери, но и меня, и Иру мама родила сама. Если она смогла, когда медицина была не такой продвинутой, то и я смогу.

Меня наблюдают в лучшей частной клинике — Адам любит, чтобы у него все было высшего класса. Даже иголки, которыми в вены его инкубатора вкалывают витамины.

— Я предлагаю сделать кесарево сечение.

— Нет. — Я спускаю ноги на пол, морщусь от тянущей боли в пояснице и с минуту жду, пока пройдет приступ. Поднимаюсь, накидываю подарок Адама, о котором он вообще вряд ли догадывается — шоколадного цвета манто из соболя. На улице апрель, но снегопады заметают столицу еще яростнее, чем в зимние месяцы.

— Полина, у тебя могут быть разрывы.

— Мне плевать, я рожу сама.

— Я должна буду переговорить с Адамом, — говорит она, выразительно поднимая брови.

— Пожалуйста, наябедничайте ему, что я хочу родить без риска осложнений для его ребенка, — улыбаюсь так, чтобы она поняла — мне плевать.

— Риски минимальны.

— Но они есть, а порванную матку и промежность вы заштопаете, или мой муж сотрет эту клинику с лица земли.

Я выхожу на улицу, где уже ждет представительский внедорожник и водитель. Адам выполнил обещание, и теперь в нашем гараже стоят мой черный «Мазерати» и мой красный «Порше». Но права в том, что мне плевать. Оказалось, что у моей красивой роскошной жизни вкус пепла сожженных розовых фантазий.

По дороге домой я прошу водителя остановится неподалеку от парка: снег прекратился и мне хочется немного пройтись, подышать воздухом и размять ноги. Два охранника следуют за мной по пятам: раньше раздражали, а потом, когда пару месяцев назад на меня налетела какая-то ненормальная и собиралась что-то плеснуть в лицо только потому, что на мне шуба из натурального меха, я даже рада, что Адам подумал о моей безопасности.

У меня есть бумажный пакет с орехами, которыми я подкармливаю белок. Здесь они почти ручные и не удивительно, что такие упитанные.

— Полина? — слышу знакомый голос в спину.

На миг все внутри холодеет, но я умею владеть собой. И помню, что любое волнение может отразится на ребенке, поэтому выкраиваю холодную вежливую улыбку, поворачиваюсь и спокойно говорю:

— Привет, Ира.

Она изменилась со дня нашей последней встречи, когда сестра выставила меня за порог. Через пару недель после нашего разговора Ира вышла замуж за престарелого владельца известной ювелирной марки, а месяц назад я узнала из прессы, что она стала вдовой и единственной наследницей его немалого состояния. Она похудела, сделала что-то со скулами и прической, и теперь ее челюсть не хочется измерить линейкой. Кто-то явно работал с ней все эти месяцы, и весьма успешно, раз теперь моя сестра выглядит как фотомодель.

Я рада, что не сняла перчатки, и она по крайней мере не видит мои отекшие пальцы.