Сердце Пандоры

— Он сказал, что о нас не должны знать, — разрывает меня признание. Адам сам зацепил. сам захотел узнать, почему я пришла к нему в тот день, почему продалась, словно шлюха, человеку, которого никогда не захочу видеть второй половине постели. — Он же популярный певец и у него есть определенный имидж, которому не пойдут на пользу романтические отношения. Мы встречались тайно. А потом я увидела его с той… протухшей… Они сидели в кафе, и он чуть ни ноги ей целовал. Я поверить не могла, думала, это просто какой-то розыгрыш. Позвонила, а Глеб сказал, что ему только что удалили зубной нерв и он несколько дней вообще не будет вылезать из квартиры, чтобы не попадаться на камеры с опухшим лицом. Я стояла напротив витрины кафе, смотрела, как он улыбается своей любовнице и врет мне про зуб. — Хочу остановиться, но уже не могу. Боль сдирает кожу ржавым ножом прошлых обид. — Я зашла туда. Встала прямо перед ними и устроила сцену. Вылила на ужасную прическу его мартышки воду из вазы, и все ей рассказала про нас. А потом сбежала. В аэропорт. И приехала к тебе.

Адам вертит в руке пульт, продолжает разглядывать Глеба на экране. На лице моего мужа снова ни единой эмоции. Он словно робот, в которого забыли вставить модуль эмпатии. Я не знаю ни одного человека, кто бы умел быть таким безразличным просто по щелчку пальцев.

Муж подходит ко мне, вкладывает пульт в беспомощную ладонь.

— Мне плевать, Полина. Хочешь в его постель — вперед, но только после того, как родится мой сын.

Мне так сильно хочется его ударить, что пустой ладонью приходится вцепиться в штанину. Он словно уверен, что я побегу к Глебу, в голосе нет ни намека на сомнения. Как в тот раз, когда назвал меня хорошей матерю Доминику. Адам просто откуда-то знает: я могу сорвать голос до хрипоты, доказывая, как он не прав, но он все равно останется при своем мнении. Словно разница в возрасте дает ему право быть умнее и видеть наперед то, что даже для меня загадка.

Но я обманываю себя. Вру и ненавижу за приступы слабости, потому что я хочу к Глебу. Хочу просто отыскать кнопку паузы на телевизоре и запечатлеть любимое лицо на весь экран. Я люблю его и ненавижу, и желаю, чтоб он провалился, но в эту минуту знаю, что хотела бы никогда не увидеть его в том кафе. Хотела бы и дальше жить в неведении, еще хотя бы пару дней.

— Мы не обсуждаем нашу личную жизнь, — возвращаю Адаму его же слова, но он просто отворачивается и исчезает на лестнице.

Глава десятая: Полина

В середине мая мы с Адамом приглашены на благотворительный вечер одного детского фонда.

До родов чуть меньше месяца и я все больше напоминаю глобус на ножках. Разглядываю себя в зеркале и хочу стереть лицо, которое там вижу. Доминик теперь толкается даже посреди ночи, и я плохо сплю. Тревога становится такой сильной, что приходится подолгу лежать в огромной постели, пытаясь уснуть. Дошло до того, что я стащила туда все подушки, какие только нашла в доме, чтобы не чувствовать себя горошиной, которая катается по бездонной миске.

Но хуже всего стало именно вчера. Я проснулась посреди ночи, потому что показалось — в комнате кто-то есть. Помню только еле-еле нащупала кнопку ночника, но сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

«Грязная маленькая Полина…» — шепчет из угла безликая пустота — и едва успеваю сбежать из собственной комнаты.

Он нашел меня и здесь.

Середина ночи меня бьют жуткий озноб и паника. Несмотря на запрет, иду в комнату Адама, потому что не хочу быть одна. Я боюсь упасть, оступиться и снова с головой уйти в воспоминания, из которых мне больше никогда не вынырнуть.

Половина четвертого, но комната мужа пуста, без намека на то, что он вообще был здесь.

Потому что я знаю, где он.

Знаю, с кем.

Слышу, как он приносит ее запах: слива с ванилью, густой бергамот со смородиновым соком.

Со мной определенно что-то происходит, потому что я даже прошу нашу помощницу сменить кондиционер для белья и лить его больше. Не хочу, чтобы в моем доме был запах Иры. Не хочу, чтобы он был на моем муже. Но этой мерзкой смородиной пропахло все, даже наполнитель в его подушках — вчера я порвала их все, выпотрошила на кровать огромной бесформенной кучей. А напоследок нашла в шкафу Адама футболку, на которой — господи, помилуй! — даже после стирки остался его запах со вкусом ладана.

И украла ее, словно сокровище из Соломоновых копей. Вернулась к себе, забралась в постель, сгорая от стыда и ужаса за сделанное, и уткнулась в нее носом. Кажется, уснула через минуту.

Утром Адам ни слова не сказал о беспорядке в его комнате, а я надежно спрятала свое «сокровище».

Это просто гормоны, естественный химический процесс организма, чтобы самка «правильно» реагировала на самца, чье потомство носит под сердцем. Я даже нашла несколько статей о подобных странностях и целую тему на форуме для мамочек. И немного успокоилась.

Но я ума не приложу, как проведу с Адамом целый вечер.

И мне противно, что я выгляжу… вот так. Даже макияж от профессионального визажиста выдает и синяки под глазами, и отеки на скулах.