Сердце отравителя

Наблюдатели вдруг встревоженно вскинулись, я тоже почувствовала, как магический фон возле здания старого склада пошел неравномерными волнами. Это еще что? Слишком мощно для обычной подвальной нечисти, на которую вызывают практикантов из академии. Нет, иногда бывает, что кошмарник или грибоедка оборачиваются откормленной тварью, только замаскированной под безобидных паразитов. Но тогда в дело вступает преподаватель, мастер, пинком выпроваживая недорослей с опасной территории. Затем он в подвал со студентами и лезет, собственно. Значит, сейчас вступит в дело сам Огонь.

Мучительно захотелось пробраться и посмотреть, как Огонь работает спустя столько лет. Все так же ломится в атаку вперед всех? Или с обязанностью отдавать приказы другим пришла и сдержанность, какой не было в пору их выполнения?

Впрочем, кое-что понять можно и отсюда. Завернув за угол, чтобы не маячить перед дозорными, я прикрыла глаза и нащупала в душе подзабытое чувство. Пятерки нет, я больше не сердце стихий, но связь осталась.

И да, вскоре по нервам прошлась знакомая горячая волна чужой силы.

Я не ошиблась, Огонь не в духе. Сильно не в духе, судя по тому, с каким надрывом льется из него магия. Будь все как прежде, будь рядом вся пятерка, его давно бы остановили и вывели из боя, пока он не покалечил себя и окружающих.

В груди кольнула иррациональная иголочка вины.

Это ведь моя работа — следить за ними и не давать выходить из-под контроля, заставлять четырех совершенно разных людей действовать как единый организм. И я с ней не справилась. «Нас» больше нет, а тот, кто остался, делает, кажется, все, чтобы надорваться и сгореть в собственном пламени. Вероятно, буквально.

Новый сноп искр промчался по венам.

Я не должна была себя обнаруживать, мне нельзя было вмешиваться. Но вновь бросить бывшего друга одного?

…Это напоминало нити паутины, оплетающие сознание и робко тянущиеся к творящим чары. По крайней мере, мне это всегда виделось именно так.

Выровняв дыхание, я постаралась сосредоточиться на клокочущем жаре чужой магии, окутывая его этими нитями, соединяя порванные пути и закрывая трещины. Если бы я могла увидеть то, что делаю, это наверняка было бы похоже на попытки укрыть тончайшим кружевом готовый извергнуться вулкан. С той только разницей, что я не пыталась запереть силу Огня, только направить, позволить ей свободно литься, не царапая изнутри невидимыми острыми гранями.

Знай я, что именно он сейчас пытается сотворить, было бы проще, но пришлось работать с тем, что есть. Вскоре колкие искры сменились ровным теплом, говорящим о том, что Огонь взял свою силу под контроль. Затем ощущения и вовсе пропали, а я, затолкав поглубже желание задержаться и увидеть его еще раз, поспешила прочь.

Заметил он, что на него воздействовали? Не мог не заметить, разве что мог спутать с чем-то другим, позабыв за давностью лет. И все же, если годы не помутили воспоминания, мне стоит быть как можно дальше отсюда в тот момент, когда он выйдет из дома и задаст резонный вопрос.

Глава 6

Полдень догнал меня уже далеко за городскими стенами. Я решила не мелочиться и ушла в другую сторону от прежних дорог — если в прошлый раз двигалась на юг, к морю, в академию, то теперь шла на северо-восток, в сторону гор. Там мало городов и еще меньше хороших дорог, вообще с людьми негусто. Зато много нечисти и совсем нет тех, кто любит совать свой нос в чужие дела. Я, конечно, понимаю, что прятаться в толпе удобно, но первая жизнь научила неожиданным вещам. В частности тому, что не всегда самое простое решение — правильное. А еще — не стоит гнаться за чужими ожиданиями.

Мне хватило прошлого раза. Сейчас вспоминать больно, горько и стыдно. Столько глупостей натворить — это надо постараться. А еще поганее сознавать, что верни меня неведомая сила в мое тогда — запросто могу повториться.

Потому что чушь все это — любовь, самопожертвование, дружба до последней грани. Всем в этом мире правит эгоизм. Я умерла потому, что этого хотела. Нет, не умереть именно так и не собственно умереть.

Хотела сбежать от боли — и сделала. Я не могла даже представить, как смогу выжить в мире, где тот, кого я полюбила и сама привела к своим близким, сама дала доступ к сокровенному, наслал на них проклятие. А главное, идиот безмозглый, попался на удочку умных манипуляторов и поверил, что по нему не ударит откат.

Я должна была потерять своего любимого предателя, своего лучшего друга, его семью, ставшую и моей тоже, я теряла остальных своих друзей, потому что сволочь ненаглядная устроила все так, что в наложении проклятия обвинили меня…

Что мне оставалось? Разгребать последствия своих же ошибок и ослиного упрямства, тянуть этот груз долгие годы, загибаясь от боли? Вспоминать тех, кого сама погубила, и изнывать от тоски?