Сердце Льва - 2

Настроение у старого Мольтке было мрачным — события последних дней не радовали. Вначале первый зам, оберштурмбанфюрер Диц, в борделе и в пьяном виде наступил на скорпиона. Босиком, на большого черного, боль от укуса которого сводит с ума и держится не менее двух суток, причем не помогают ни антибиотики, ни анальгетики. Так что пришлось давать этому гаду общий наркоз. Затем второй зам, штурмбанфюрер Мильх, опять-таки в борделе и опять-таки в пьяном виде, наступил на любимую мозоль капаэристу из местных. Опять-таки большому и опять-таки черному. Так что два дня лежал потом под наркозом, не помогали ни анальгетики, ни антибиотики. И вот последняя капля — Хорст. Хорстен. Лучший из лучших, почти что сын… Еще слава богу, что эта Валерия Евгеньевна сделала все как надо, отсосала качественно. Да и поливакцина оказалась хороша. Теперь все решает время.

Да, мрачен и суров был старый Курт Мольтке, и первопричина этого крылась, строго говоря, не в одних лишь событиях дней последних. Давно уже, словно гвоздь в пальме, гнездилась на сердце у него тревога, с тех самых пор, когда какие-то сволочи принялись рубить леса по всему бассейну Амазонки. Лихо взялись за дело, с тракторами и бульдозерами. Этак можно в чистом поле остаться, без штанов, во всей красе, на виду у мировой прогрессивной общественности. А хвалиться, честно говоря, особо нечем. Не осталось ни чести, ни совести, ни любви к фатерлянду — курсанты не верят ни в бога, ни в черта, ни в фюрера. Что ни выпуск — бандиты, террористы, дезертиры. Какая там великая Германия, какая там, к чертям собачьим, Шангрилла… Кстати там дела тоже не хороши. Уроды русские взорвали над Антарктикой бомбу, нарушили тем самым озоновый слой, и теперь на Южном полюсе повышена температура, что приводит к таянию материковых льдов. По слухам капает уже в бункере у фюрера, и ходят разговоры о предстоящей эвакуации. А куда сунешься с арийской-то идеей, если джунгли вырубят и льды растают? Разве что на Луну. А все же хороша задница у этой русской бабы, сразу видно, Хорст не промах, понимает, что к чему. Чем-то напоминает задницу русской шифровальщицы, что работала с одним уродом из окружения Шеленберга. Ее еще потом отправили в Швейцарию, к нейтралам. Да, русские они все такие, ядреные, задастые, ногастые, буферястые. Как баварки. Те тоже бабы гладкие, в теле… А, кажется, заснула. Ну, баюшки баю.

— Спасибо вам, дядя Курт, — прошептала, не открывая глаз, Валерия, сдержанно, беззвучно зевнула и, повернувшись на бок, очень по-детски положила щеку на ладонь, — за все.

Чтобы он не заметил, что щека стала мокрой.

— Ладно, ладно, спи, дочка, спи, — коротко буркнул Курт, встал, тронул Воронцову за плечо и, резко отвернувшись, быстро пошел из комнаты. Страшный, цвета булатной стали, глаза его влажно поблескивали.

Андрон (1982)

Прошла зима, настало лето, спасибо партии за это. Настала, конечно, не сразу. Сначала была весна с многотрудным открытием, дарвиновскими выгоночными тюльпанами, денежной суетой Восьмого марта, вычурной помпезностью Первого мая и скорбным разгуляевом Девятого. Прибалтика, крестясь, толкала диссидентскую «Айвори флоридейл», цыганки — краснодарскую, еще не разрешенную розу, Михеевна из кафешки — паленую, левозакатанную водку. Тучами роилась мошкара, радостно набухали почки, яблони окутывались благоуханным кружевом, соками нечерноземья наливались озимые. Весна идет, весне дорогу. И вот все это в прошлом, настало-таки лето красное.

— А не кажется ли тебе, Андрей, что занимаемся мы с тобой вульгарным онанизмом? — спросила как-то Полина на совещании трудового коллектива. — Ну да, здесь хапнешь, там урвешь, где-то чего-то отдербанишь. Мелко, пошло, не чувствуется центральной идеи. А идея-то есть, — она многозначительно прервалась и подмигнула хитро. — Старая, как мир. И гениальная, как все простое. Думаешь, реклама двигатель торговли? Фигушки, спекуляция! Взять в госторговле гвоздики по тридцать коп, озадачить цыганок, и дело в шляпе. Пусть втюхивают по рублю и отбиваются по семдесят, всем хорошо. А где гвоздики взять, найдем, у меня знакомая завсекцией в цветочном магазине… Масштабно надо мыслить, масштабно…