Сердце колдуньи

Оба храпящих волкодава пошевелились и уставились на мускулистого гиганта. Он поднял руки над головой, протянув ладони к потолку, и закрыл глаза. Голос гремел колоколом, как у пророка, призывающего неминуемые беды и несчастья на головы людей.

—Я предрекаю, что это место, на котором я сейчас стою, постигнут бесконечные дожди, которые не прекратятся, пока на все мои вопросы не найдутся ясные и честные ответы.

— Бесконечные дожди — это совсем не так уж плохо, — заметила Меррим, ничуть не тронутая и нисколько не встревоженная. — Не наша вина, что вы слишком слабы разумом, чтобы понять обращенные к вам слова.

— И те слова, которые не были произнесены вслух? Должно быть, я слишком слаб разумом, чтобы понять и их тоже.

Вместо ответа она принялась болтать ногой. Опять ее губы кривятся в чертовой ухмылке!

Он был так зол, что хотел плеваться, орать, швырнуть ее в ров, как только он снова заполнится водой. Но сдержался и оглядел парадный зал. Слуги и солдаты все как один оцепенели. Их лица были искажены страхом. Это ему понравилось. Он взглянул на лорда и леди де Гай. Те спокойно ели хлеб с сыром, словно не слыша его. Но волкодавы, все шестеро, насторожились, не сводя с него глаз, словно готовые броситься в битву воины. Или ждали еще костей?

— Мы ответили вам так искренне, как могли, — объявил лорд Веллан, и Бишопу показалось, что он самую чуточку встревожен. Старый мошенник!

До него только сейчас дошло, что он во всеуслышание провозгласил наводнение и потоп. Произнес проклятие: он, который ничего не знал о проклятиях и их происхождении. Он, не обладавший никакими волшебными силами.

Потоп.

Бишоп не мог поверить собственной глупости.

Но может, проклятие вырвалось из глубины души?! В конце концов, он откуда-то узнал о пятерых детях леди де Гай?

Ах, глупости! Все это совпадение и ничего не значит! Он болван и олух! Оставалось надеяться, что дождь будет идти не меньше чем два дня. Достаточно ли двух дней сильных ливней, чтобы проклятие свершилось?

Надежды на это никакой. Нужно сделать нечто особенное, невероятное, что потрясет их до глубины души.

Бишоп, улыбаясь, повернулся к Меррим, схватил ее за руку и рывком поднял с места.

Девушка уже открыла рот, чтобы завопить на него, но он ударил ладонью по столу так сильно, что из ее горла вырвался только задушенный писк.

— Не сметь!

Он крепче сжал пальцы, зная, что делает ей больно. Но в этот момент ему было всё равно.

Он наклонился, почти вплотную приблизив к ней лицо, и по-прежнему звучно объявил:

— Ты пойдешь со мной, Меррим де Гай. Останешься на иссушенном солнцем холме, пока не пойдет дождь. Почувствуешь, как струи бьют по твоей плоти, наполняют рот, слепят глаза. Я допущу тебя в Пенуит, только когда услышу правду о проклятии.

Она лягнула его в голень.

В крови Бишопа бушевала ярость, смешанная с безумием, грозившая перерасти в жажду насилия. Не выпуская девушку, он подхватил ее и перекинул через плечо. И, заметив, как Криспин поднял меч, предупредил:

— Нет, Криспин, садись. Никто из вас не посмеет вмешаться. Я здесь, чтобы снять проклятие Пенуита, и так тому и быть. Больше никакой лжи. Никаких уловок. Никаких стараний свести меня с ума!

Девушка принялась вырываться, колотя его кулаками по спине. Бишоп, по-прежнему улыбаясь, с размаху ударил ладонью по маленькой попке.

Меррим взвыла, дернулась и попыталась его укусить. Бишоп разжал руки, и она стала с воплем падать головой вперед на каменный пол.

Бишоп проворно подхватил ее, оглянулся и приказал:

— Веди себя тихо и смирно, иначе я уроню тебя, и твоя голова расколется, как спелая дыня.

Меррим замерла.

Значит, угроза подействовала, хотя вряд ли Меррим ей поверила.

Бишоп медленно потянул ее наверх. Ее платье задралось, и его рот оказался в двух дюймах от белоснежного бедра. Он ощутил запах ее плоти и мгновенно отвердел. Проклятие. Он всего-навсего мужчина. Есть вещи, которыми он просто не в силах управлять.

Но сейчас это не важно. У него есть цель: принести в Пенуит мир и покой. Он узнает правду. И все-таки поцелует ее ногу, как только вытащит из парадного зала.

Но добраться до конюшни он не успел. Дорогу загородил Дюма.

— Бишоп, — сказал он, зная, что Меррим их слышит, — нужно взять еду и что-нибудь от дождя. Ты тоже нуждаешься в защите. Мы с мужчинами пойдем с тобой.

— Спасибо, Дюма, — покачал головой Бишоп, — но я хочу, чтобы вы остались в замке. Принеси в конюшню еду и мой шатер.

Девушка снова стала сопротивляться.

— Ты, дурень, отпусти меня! Это безумие! Я не хочу утонуть в дожде, который никогда не пойдет, потому что ты сам не знаешь, о чем говоришь!

Он снова шлепнул ее, не жалея сил.

— Нет. Безумие царит здесь, в Пенуите. То, что я делаю, — единственная разумная вещь. Нужно убрать одну ведьму из Пенуита. Но может, я этого не сделаю, если скажешь правду. — Нет никакой правды. Есть только чертово проклятие! И все. Мой дед знает больше, чем все остальные. Если он не пожелал сказать тебе что-то, это его дело. А теперь оставь меня в покое!