Сердце яростное и разбитое

Он замедляет шаг, когда подходит ближе, и его глаза сужаются. Когда Дастан останавливается напротив меня, он сводит брови и убирает руку с рукояти меча.

– Ты выглядишь встревоженным, – говорит он спокойным тоном. – Йорн, верно?

Мне требуется секунда, чтобы его слова дошли до меня.

Он не узнает меня.

Ну, конечно же, не узнает. Минули месяцы, а мы знали друг друга всего несколько недель, и в то время я был чисто выбрит, мои волосы были значительно короче, я был облачен в богато украшенную броню и держал себя как командир.

Сегодня же я не кто иной, как конюх, переодевшийся в солдата. Я всего лишь Хок. Ну, в данный момент я, должно быть, Йорн.

Дастан наклоняется ближе, словно хочет поделиться секретом.

– Королевская стража не так беспощадна, как говорят.

Он считает, что я нервничаю из-за поединка.

– Мы в пути уже несколько недель, – продолжает Дастан. – Мои люди уговорили меня принять участие.

Получается, Рэн не с ним. Принц вряд ли бы покинул Замок Железной розы на несколько недель, а начальник королевской стражи вряд ли бы оставил его без защиты ради спортивного состязания.

Мы бездействуем слишком долго. В толпе начинает назревать недовольство.

Ноги, обутые в тяжелые ботинки, начинают свой безжалостный топот. С минуты на минуту народ начнет скандировать.

– Не отказывайся от поединка, – просит Дастан, принимая мое молчание за страх. – Я буду поддаваться.

Как я и предполагал, толпа начала скандировать: «Дерись. Дерись. Дерись». От всего этого сердце начинает биться чаще, и мое внимание обостряется.

Дастан кладет руку на рукоять меча и встречается со мной взглядом.

В его глазах читается вопрос.

Я коротко киваю ему.

Дастан начинает вытаскивать меч, и когда лезвие полностью высвобождается из ножен, в его лице мелькает узнавание.

– Йорн. Может такое быть, что мы раньше с тобой где-то виделись?

– Нет.

Мой меч, как старый друг, высвобождается из ножен, и я атакую быстро и сильно еще до того, как мой противник успевает подготовиться. Дастан едва успевает блокировать удар. Наши клинки скрещиваются, и лязг металла разносится над ареной. Толпа радостно ревет.

Дастан быстро сдает позиции, пятясь назад в ожидании возможности нанести ответный удар. Он думал, что я буду отступать, что бой будет легким. Он недооценил меня, и за эту ошибку я бы сделал ему выговор, если бы до сих был его командиром.

Когда появляется возможность, Дастан идет в наступление с пылом, которого я от него не ожидал, и мне приходится отступать. Мое тело помнит приемы, помнит движения этого танца клинков. Когда мой противник делает ложный выпад, я отвожу лезвие его меча вниз, и мы отскакиваем друг от друга и начинаем ходить по кругу.

– Я точно тебя знаю, – говорит Дастан, и его взгляд темнеет от гнева. – Кто ты такой?

– Никто.

Меч Дастана поднимается, и я нападаю.

Он хорош. Намного лучше, чем я помню. Когда мы снова отскакиваем друг от друга, мои предплечья начинают ныть от усталости, которую Дастан вряд ли чувствует вообще. Час, проведенный на пыльной арене с Тайко, в подметки не годится тому времени, которое тратит на тренировки королевский гвардеец.

Должно быть, Дастан чувствует мою усталость, потому что его следующая атака слишком жесткая и стремительная, и от нее я падаю на землю. На языке я чувствую привкус крови и пыли. Я перекатываюсь до того, как противник успевает прижать меня к земле, после чего подскакиваю и бью Дастана плечом в живот.

Я думал, что у меня получится сбить его с ног, но Дастан реагирует без промедления и хватает меня за броню, оборачивая мою силу в свое преимущество. Мы падаем на землю вместе. Дастан придавливает коленом мою ведущую руку еще до того, как я успеваю поднять меч.

Хороший прием, но я его знаю. Свободной рукой я выхватываю кинжал из-за пояса Дастана и направляю острие ему в горло. Дастан чертыхается и рывком отклоняется назад, тем самым освобождая мою вторую руку и теряя равновесие. Я иду в наступление и оказываюсь сверху, меняя наши позиции.

Дастан успевает блокировать своим мечом удар моего клинка, но преимущество все равно остается на моей стороне. Я наваливаюсь на командора, пока не возникает риск того, что он сам перережет себе горло. Мы оба тяжело дышим, но дыхание Дастана, скорее всего, сбилось от ярости.

– Скажи мне, кто ты такой.

– Довольно ловкий прием, – говорю я. – Тот, с броней. Кто тебя ему научил?

Он сильно напрягается, и под лезвием его меча появляется тонкая полоска крови.

– Если убьешь стражника, то лишишься головы, – цедит Дастан сквозь стиснутые зубы.

Он не единственный, кто так думает. Ликование толпы превратилось в озадаченный ропот.

Голос Уорвика разносится над трибунами, и звучит он при этом несколько сдавленно:

– Йорн! Позволь напомнить тебе, что мы здесь не деремся насмерть.

На другой стороне арены я замечаю какое-то движение. Стражники почувствовали, что их командор может находиться в опасности.

Я приставляю кончик кинжала к уязвимому месту прямо под подбородком Дастана.

– Скажи своим людям, чтобы они не подходили.