Сердце.

И каждый раз я думала о том, что так везли туда и Ника. Пытались спасти. Как это было? Доктор предлагал мне рассказать о ранениях, которые получил Ник, но я отказалась. Да и знала — он и сам понимал, как тяжело мне это сейчас слушать, а предложил только потому, что он врач.

Но в зале царила совсем другая приятная атмосфера. Будто я находилась не в клинике, а пришла заниматься в наш с Ником фитнес-клуб. Он наверняка скрывается в зале с тренажерами пожестче, а я тут застряла меж двух турников — не могу пройти малюсенькую дистанцию, которая доставляет мне адские мучения.

Я посмотрела на солнечный зайчик, играющий на бежевых стенах зала, а потом и в окно — несмотря на утро, солнце было уже высоко и во всю нагревало землю. Впервые за долгое время, я почувствовала укол тоски по Лос-Анджелесу, по свежему воздуху и по прогулкам вдоль океана.

Я взялась за поручни по обе стороны от моих бедер и попыталась сделать шаг — острая боль в ногах словно парализовала меня, и не сделав даже крошечного движения, я свалилась на пол.

{Рассыпавшаяся марионетка.}

Я закусила губу, чувствуя, как ноги горят, потому что их, наконец, за долгое время потревожили. Мышцы пылают, а колено в месте перелома будто и не срасталось вовсе.

{Ник бы обнял меня, если бы был рядом. Взял бы на руки, отнес в нашу постель и…}

— Ты в порядке? — вздрогнула, обернувшись на голос Майкла. Дверь позади него хлопнула, и он появился в зале физической нагрузки, словно пришел сюда на праздник — как всегда открыл свои руки и плечи, стремясь продемонстрировать всем татуировки на бицепсах и остальном теле. В школе я бы многое отдала, чтобы увидеть хоть одну из них, а теперь один его вид вызывал во мне страх, отвращение и желание убежать как можно скорее.

Открытая майка мужчины открывала его ключицы и грудь, и я мельком заметила краешки крыльев, выглядывающие из-под ткани. Очевидно — две птицы. Что никак не вязались с многообразием устрашающих, на первых взгляд, символов на его руках.

Поддавшись привычке детства, я уставилась на его татуировки, по-прежнему ощущая боль в костях и мышцах.

— Я отлично. Занимаюсь, — отрезала, уже жалея, что все это затеяла. Нужно было приходить сюда с Лорел. Остаться наедине с Майклом не входило в мои планы.

— А, ясно, — он усмехнулся, поднимая с пола одну из тяжелых гантелей. Мышцы на его руках стали тверже, как только он сделал пару движений с весом.

Мне не хотелось пытаться вставать у него на глазах — это будет выглядеть неловко и унизительно…{Вот черт, ну, и угораздило же.}

— Тебе помочь? — все с той же ехидной усмешкой предложил он, сгибая и разгибая руку.

Я во всех его словах видела подвох, поэтому даже и не думала соглашаться.

— Спасибо, справлюсь сама.

— То есть, ты просто так сидишь на полу уже пять минут? — он присвистнул, глядя на мои ноги, обтянутые синими легинсами. Я сжала зубы.

{Не смотри на меня так.}

— Да.

— Хорошо, — его лицо стало равнодушным, и он продолжил делать упражнения, а я осталась на полу, задаваясь только одним вопросом: {ПОЧЕМУ?}

Через сколько придет Лорел? Я буду сидеть здесь, как идиотка, дожидаясь ее, ибо другого выхода у меня нет.

Тут Майкл кинул гирю на пол с выражением лица, будто он меня не знает или видит впервые, подходит к поручням и садится на корточки так, чтобы наши глаза были на одном уровне.

Не говоря ни слова, он кладет ладони на мои ноги — аккуратно, но мне хочется кричать от неожиданности и шока, хоть он и не сделал больно.

— Что ты делаешь? — у меня веко дергается, когда я наблюдаю за тем, как он начинает сжимать мою ногу, словно что-то прощупывая. — Может, ты не будешь… — {«меня лапать?!».}

Я не успела закончить, очень недовольная тем, что происходит. Мой взгляд упал на его руки. Я помнила руки Майкла, помнила все, что они делали…где-то там, глубоко в душе, там, куда не проникает свет.

Это те воспоминания, которые я запретила себе освещать. Те воспоминания, которые я проплакала, сожгла, и те воспоминания, которые погибли, только когда мы с Ником создали миллионы новых хороших воспоминаний.

{Секс с Майклом не был ни плохим и ни хорошим воспоминанием. Это было таким воспоминанием, которое хотелось оставить при себе. Навсегда.}

И все же я что-то чувствовала, когда он находился так близко — словно кто-то брал в руки вилку и начинал ковырять ею мое сердце. Меня буквально распирало от электромагнитных вибраций, вселившихся в мое тело, которому и так досталось!

Боже, лучше бы я вернулась домой, чем сейчас сидела бы здесь в компании Майкла, который, того и гляди, возьмет и переломает мне ногу руками. А что? {Он может.}

— Ты глупая, если думаешь, что можно встать быстро и безболезненно и пойти, не разминаясь. Не разогревая мышцы, — он говорил это холодно и равнодушно, продолжая нажимать какие-то точки на моей ноге. Было так странно…чувствовать на себе его прикосновения. Чувствовать прикосновения другого мужчины так быстро…{очень неправильно.}

Но у меня язык не поворачивался что-то возразить ему, потому что я растерялась.