Сердца и судьбы

Клиффорд и Хелен, вновь воссоединенные в эту ночь в прелестном особнячке XVIII века на Орм-сквер, смеялись, болтали, захлебывались счастьем и совсем забыли, почему питали друг к другу такую ненависть. В его изменах она видела теперь избыток мужественности, в его прижимистости – предусмотрительность. Ну а что он весь уходит в работу, только естественно, она же была слишком юной, когда вышла замуж, и не сумела стать для Клиффорда тем, в чем он нуждался.

– Я ведь только старалась возбудить твою ревность! – сказала она ему, стоя – такая гибкая и пленительная – в мраморной душевой среди облаков пара, который, точно марля на объективе кинокамеры, делал ее в глазах Клиффорда даже более туманной и романтичной, чем она являлась ему в снах – хороших, а не скверных. Ведь он, будем откровенны, очень часто видел Хелен во сне, даже находясь в обществе Элизы, Сирины, Сони, Герти, Бенте, Кэндейс и иже с ними.

Клиффорд со своей стороны был теперь способен увидеть в той измене Хелен не причину, а лишь симптом распадения их брака. Виной всему был его собственный эгоизм, то, что он постоянно оставлял ее одну.

– Мне так горько, – сказала она, – так горько! Я ведь сразу же пожалела о том, что сделала!

– Ты не сделала ничего такого, чего не делал бы я, – сказал он и увидел, как ее глаза стали ледяными от ревности, но лишь на миг.

– Я ничего не хочу слышать, – сказала она. – Я хочу забыть.

– С Нелл я вел себя омерзительно, – сказал он. – Бедняжка Нелл!

– Прелесть Нелл, – сказала она. И выяснилось, что теперь они могут говорить о Нелл легко и включить ее в их общее прошлое. Извинения крайне важны. Мировые войны вспыхивали, потому что они не были принесены, потому что никто не желает сказать: вы были правы, а я ошибся.

И вот шесть лет спустя они вновь взялись за руки, растратив понапрасну столько времени, такую часть жизни! А Саймон Корнбрук, прижимая руку к сердцу, вернулся в пять утра из Японии, чтобы спасти свой брак, и не обнаружил Хелен в ее супружеской постели, зато обнаружил на диване спящего Артура, сыщика, а наверху – спящего малютку Эдварда, который тут же закашлялся гадким хриплым кашлем, грозящим в любую минуту перейти в гадкий приступ крупа.

ПОБЕГ

Ну а как же крошка Нелл, которую эта безответственная парочка бросила на милость вихрей судьбы? Да-да, они несомненно вели себя безответственно: они вступили в брак друг с другом, а потому обязаны были, раз уж обзавелись Нелл, приладиться друг к другу. (Как распоряжаются своей жизнью бездетные люди – никакого значения не имеет. Пусть разъезжаются хоть в разные концы света, мне все равно: повредить они могут лишь друг другу и самим себе и скоро излечатся.) Так вот, в ту ночь, когда Клиффорд и Хелен воссоединились, в ту ночь Нелл, или Эллен Рут, как ее звали теперь, убежала из Истлейкского центра, убежала от глупого Хореса и его злобной пьянчужки-жены Аннабел. Во всяком случае, такими их видела Нелл, хотя, вполне допускаю, что на самом деле они были не такими.

Хотя Нелл и свыклась с нежданными ужасными событиями, всю ее коротенькую жизнь, если исключить единственный день в обществе Эрика Блоттона, о ней заботились самые добрые, самые чуткие, самые отзывчивые люди в прекрасной, пусть порой и необычной, обстановке. Центр, где мешались запахи капусты, дезинфекции и человеческое отчаяние, а взрослые были требовательны, суровы и всесильны, привел ее в изумление, но не сокрушил. Он не мог причинить такой глубокой травмы, как авиакатастрофа, как дьявол, сровнявший замок с землей, как объятые огнем обломки и трупы на Route National, зато изумлял больше. И изумление это было не из приятных! Стоять в унылом истлейкском медицинском кабинете и терпеть, как ее стригут наголо! Смотреть, как ее прелестные кудри падают на истертый линолеум! И некого обнять, и некому рассказать ей сказку, некому спеть ей. Впрочем, с этим всем она еще могла на время смириться. Но не иметь возможности любить, не быть любимой, – если бы такое положение продлилось, вот это было бы истинное несчастье, собственно говоря, худшее из всех возможных, какое только может выпасть на долю ребенка, и Нелл инстинктивно знала, что ей надо уйти отсюда, и поскорее. Что в любом другом месте ей будет лучше, чем тут! Что в мире есть много хорошего, есть добрые люди, и она должна отправиться на их поиски.