Сердечная отрава

А еще он когда-то обещал бросить курить Сирене. Он бы сделал это еще тогда, если бы она осталась с ним.

— Долго жить хочешь?

— Ну, если у меня двадцать лет в минусе, как ты думаешь?

— Логично.

— А почему ты не спрашиваешь, сколько мне лет?

Арсений задумался. Может, и не нужно открываться перед Витой в своих подозрениях? Казимир мог купить ее и подсунуть ему, но с какой целью он это сделал? Может, он хочет знать его настроение? Если Арсений не собирается мстить, то и трогать его не надо. А если он точит ножи, то пустить в расход.

— Не важно, сколько тебе лет; важно, какой у тебя плуг… Банька у меня не совсем отделана, надо бы закончить. А жить в доме будешь…

Арсений усмехнулся. Значит, не такой уж и плохой у него плуг, если для его хранения предлагается более теплый бокс. Но не для того же он совратил Виту.

— Да мне и здесь неплохо.

— Неплохо будет на втором этаже. Там две комнаты без отделки…

— Чего так?

— Да кота в мешке купила…

— Давно?

— Да не очень… Нет, я, конечно, знала на что шла. Дом новый, со всеми удобствами, и всего за четыре ляма…

— Пойдем, глянем, что там да как.

Вита шумно поднялась, запахнула плащ и вдруг всем своим весом навалилась на Арсения. Он лишь усмехнулся. Веса в ней не больше полтинника, а он тренированный, руки сильные, на ногах стоит твердо.

— Тащи меня, старый конь!

Он расцепил ее руки, но в стороны их не развел. Повернулся к Вите лицом и посмотрел на нее с ироний человека, знающего себе цену.

— Да хоть на край света, — тихо сказал он. — Но только когда сам этого захочу.

— Ну, хорошо, я первая в очереди.

— А есть кто-то еще? — нахмурился Арсений.

Что, если Вита знала о Сирене, о его чувствах к ней?.. Но зачем Сирене подсовывать ему наседку? Это что-то уже из разряда неземной фантастики.

— Ну, мало ли…

— Что мало ли?

— Ну, вдруг подружка моя подъедет… Она у меня о-хо — хо!

— И подружку твою… — кивнул Арсений.

— Что?! — возмущенно встрепенулась Вита.

— Ну, ты же сама ее в очередь поставила.

— Да?.. Тогда я ее вычеркиваю.

Дом действительно построили совсем недавно. Прихожая была отделана «от» и «до», но в ней до сих пор пахло свежим цементом. И первый этаж закончили полностью: в камине лежала стопка дров, с кресла-качалки свисал плед, а на кухне пахло молотым кофе. Вспомнив о том, что им давно пора пообедать, Вита полезла в холодильник.

На второй этаж Арсений поднялся без нее. Недоделки начинались уже с лестницы. Дубовые ступеньки на нижнем пролете были закреплены, а на верхнем просто лежали. Из четырех комнат закончены были только две. В остальных нужно было шпаклевать и красить стены, ставить двери, прилаживать к окнам доборы. И на всем этаже требовалось стелить полы. Арсения это вполне устраивало. Он же не альфонс, чтобы удовлетворять женщину только в постели. Секс — для удовольствия, а главная его польза будет в работе по дому. Но и о Казимире он тоже не должен забывать.

Вита стояла у плиты, на сковороде скворчала яичница. Арсений внезапно вспомнил свой последний день на свободе. Сирена тогда приготовила завтрак и ушла в свою комнату. А он за ней… Воспоминание ударило в голову, Арсений подошел к Вите, зарылся носом в ее волосы. И снова почувствовал в ней Сирену.

— Эй, ты чего? — протестующе засмеялась она.

Арсений вспомнил, как Сирена стояла в саду перед Казимиром. Он что-то ей говорил, она увлеченно слушала… Можно сказать, в рот ему смотрела. Он мог бы тогда забрать ее с собой силой, но, возможно, со временем Сирена покорилась ему по своей воле. И легла под него как последняя дрянь…

— Зря ты меня позвала к себе, — сказал он.

— Эй! — не на шутку встревожилась Вита.

Но вырваться из его объятий не смогла. Он уложил ее животом на стол, задрал подол, и дальше она не сопротивлялась.

Сначала Вита просто скребла пальцами по скатерти, затем вцепилась в нее мертвой хваткой. Послышался треск рвущейся материи, а чуть погодя на сковороде вспыхнула яичница. Вернее то, что от нее осталось.

Вита дернулась, заметив огонь, но Арсений не позволил ей подняться. Да она и сама, увлеченная процессом, не очень-то рвалась. Они давали копоти на столе, сковорода полыхала на плите. Арсений вспомнил, как зажигал с Сиреной, и когда они тогда были на самом пике, в дверь постучал Казимир. Не смог он тогда оторваться от Сирены… И засыпать тогда не надо было. Знал же, что Казимир еще тот фрукт, а все-таки расслабился…

— А-а-а! — протяжно вдруг завыла Вита.

Она силой оттолкнулась от стола, заставляя Арсения попятиться, выскользнула из-под него и, прижимая локти к животу, шатаясь, пошла. На плите в сковороде догорали угольки, но Вита этого как будто не замечала. Она шла в другую сторону, к выходу. Шла, согнувшись, пошатываясь.

— Ой-ей-ей! — постанывала она, будто от боли, сморщив лицо.

Дошла до двери, остановилась, одной рукой уперлась о косяк, другой взялась за спинку стула, подтащила его к себе, села. Застыла на несколько мгновений, с закрытыми глазами вслушиваясь в себя; дрожь в ее теле усилилась, она затряслась. Вита еще сильней согнулась в поясе и, подбирая под себя ноги, в позе эмбриона стала заваливаться на бок.

— Эй!