Сердар

Слон Оджали. – Важные известия. – Боб Барнет. – Рама-Модели – заклинатель пантер. – Долина трупов.

День близился к вечеру, и солнце клонилось к горизонту, а Боб Барнет, который ушел четыре или пять часов назад, все еще не возвращался. Наверное, в двенадцатый раз занимал Сердар свой наблюдательный пост, и все с тем же успехом. Внезапно мысли его были нарушены отдаленным криком, напоминающим звук охотничьей трубы.

Не прошло и минуты, как звук повторился снова.

– Нариндра! – крикнул Сердар вне себя от восторга.

– Что случилось, Сахиб? – спросил поспешно прибежавший к нему махрат.

– Слушай! – сказал Сердар.

Нариндра прислушался. Крики повторялись с равными промежутками, но оставались тихими из-за далекого расстояния, на котором находился кричавший.

– Ну? – спросил Сердар с оттенком нетерпения в голосе.

– Это Оджали, Сахиб, – отвечал индиец, – я прекрасно узнаю его голос, хотя он еще очень далеко от нас.

– Ответь ему! Пусть знает, что мы его слышим.

Махрат вынул из-за пояса огромный серебряный свисток и извлек из него три таких долгих и пронзительных звука, что их можно было слышать за несколько миль.

– Ветер нам навстречу, – сказал Нариндра, – не знаю, дойдет ли до него этот сигнал, а вместе с тем я был бы удивлен, если бы он не услышал его. Слух Оджали тоньше нашего.

В ту же минуту, как бы в подтверждение слов индийца, ответ повторился также три раза и с такою силой, которая указывала, что крикнувший намеревался дать знать друзьям о своем прибытии. Надо полагать, что кричавший несся безумными шагами, так как, судя по громкости, пространство, отделявшее его от Озера пантер, значительно сократилось.

– Как умен! – сказал Сердар. – Этот Оджали действительно необыкновенное животное.

Они стояли и внимательно присматривались к той части долины, откуда легче было взобраться на гору, но густая листва бурао, сплошь покрытых ползучими лианами и другими паразитирующими на деревьях растениями, была непроницаема и не давала никакой возможности разглядеть нового пришельца…

– А что, если он ничего не принесет? – осмелился спросить Нариндра, столь же взволнованный, как и его господин.

– Это невозможно! – отвечал Сердар. – Ты, видно, не знаешь Оджали, раз предполагаешь такое. Он не вернулся бы, не отыскав Рама-Модели, хотя ему и пришлось бы искать его целую неделю.

Скоро оба наблюдателя заметили в двухстах метрах ниже того места, где они стояли, сильное движение веток и листвы. Немного погодя из чащи бамбука, росшего на окраине плато, вынырнул великолепный черный слон колоссальных размеров.

Это был тот, кого ждали.

– Оджали! – крикнул Сердар.

Благородное животное отвечало тихим и ласковым криком, сопровождая его движением ушей, что служило у него знаком величайшего удовольствия. Весело подошел слон к своему хозяину и поставил на земле у его ног корзину из листьев кокосовой пальмы, в каких индийцы носят на рынок фрукты и овощи. Корзина, принесенная Оджали, была наполнена свежими плодами.

Сердар, не теряя времени на то, чтобы отвечать на ласки умного животного, высыпал фрукты на траву и не мог удержаться от крика радости, заметив на дне корзины толстый, тщательно перевязанный волокнами кокосовой пальмы пакет. Разорвать эти волокна было делом одной секунды. В пакете оказалось значительное количество писем, адресованных иностранцам, которые предложили свою шпагу Нане Сахибу. Письма эти были отложены в сторону. Кроме этих писем, там находились еще большой конверт, запечатанный несколькими печатями из красного воска, и один конверт поменьше без всякой марки.

Последний содержал, вероятно, ответ Рама-Модели, цейлонского корреспондента Сердара, на письмо, переданное ему умным Оджали от своего хозяина. Но Сердар, как ни интересовался этим письмом, поспешно пробежал содержание большого конверта и с торжеством воскликнул:

– Нариндра! Мы можем теперь ехать в Пондишери, успех моих проектов обеспечен. Недели через две весь юг Индостана сбросит с себя ненавистное иго английского льва, и на всем этом полуострове не будет ни одного красного мундира.

– Правду ли говоришь, Сахиб? – спросил махрат дрожащим от волнения голосом. – Да услышит тебя Шива! Да будет благословен день мести! Эти низкие иноземцы сожгли наши дома, изрубили наших жен и детей. Они ни одного камня не оставили на могилах предков и страну лотоса превратили в пустыню, чтобы легче было подчинить ее себе. Но из праха мертвых возродятся герои, и тогда их крик, угрожающий англичанам, пронесется от мыса Коморин до берегов Ганга.

Глаза Нариндры горели, ноздри его раздувались, кулак поднялся в знак угрозы, когда он говорил эти слова… Он весь преобразился. В течение нескольких минут его лицо еще сохраняло жестокое и мстительное, выражение, которое индусы-скульпторы придают своему богу войны в старых пагодах, посвященных служению Шиве.

После этого взрыва чувств, одинаково воодушевлявших обоих, Сердар вскрыл письмо Рама-Модели.

После первых же строчек он вздрогнул. Вот содержание этого письма: