Серапис

Но в этот решительный момент нам следует быть справедливыми и вспомнить о прекрасных дарах, принесенных той же самой триремой нашим отцам, когда она была еще свободной от заразы и неслась по морским волнам, управляемая здоровым экипажем. Если мы вспомним об этом, то ее гибель произведет на нас впечатление тихой грусти, и нам сделается понятной глубокая печаль тех, которых она носила на себе во время прилива и отлива и которые многим обязаны пострадавшему судну. Но в то же время мы должны вдвое радоваться при мысли о том, что у нас есть безопасный корабль с крепкими мачтами и хорошим рулем. На это надежное судно мы можем смело пригласить пассажиров уничтоженной триремы, как только они очистятся от болезни.

Мне кажется, что вы поняли эту притчу. Ниспровержение Сераписа причинит жестокое горе языческому миру; но если мы – настоящие христиане, проникнутые духом учения Спасителя, то нам не следует равнодушно относиться к печали этих людей. Напротив, мы должны стараться их тешить. Когда Серапеум будет разрушен, то вам, возлюбленные, придется быть врачами, исцеляя душевные раны пострадавших от этого переворота. Но предупреждаю вас при том, что хороший врач, прежде всего, обязан рассмотреть, в чем заключается недуг больного. Выбор лекарств зависит от свойства болезни.

Этим я хочу сказать, что истинное утешение может принести только тот, кто умеет заглянуть в душу страждущего, кто способен прочувствовать чужое горе, как будто бы оно было его собственным. Сострадание наравне с истинной верой более всего приятны Господу.

Я живо представляю себе развалины великого храма, разбитое в прах художественное произведение Бриаксиса и многие тысячи язычников, оплакивающих свою поруганную святыню. Как иудеи в плену вавилонском плакали, вспоминая Сион и его былое величие, повесив на ветки ив свои замолкнувшие арфы, так точно будут горевать поклонники Сераписа. Конечно, они оплакивают то, что было искажено и осквернено по их же собственной вине. Зачем, когда на место старого, обветшалого культа явилось истинное, высшее учение, эти неразумные люди не захотели слушать евангельскую проповедь? Им следовало предоставить мертвым погребать мертвецов, обратившись к свету христианства, но они не хотели расстаться с разлагающимся трупом. Язычники поступили безрассудно, но это безрассудство основывалось на преданной любви к старым богам; если мы обратим их в христианство, то они также ревностно будут стремиться к Иисусу Христу, не щадя своей жизни, и получат со временем венец бессмертия. А вы знаете, что на небе бывает больше радости об одном кающемся грешнике, чем о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии? Кто из вас любит Спасителя, тот может доставить ему великую радость, указав этим опечаленным язычникам путь в Небесное Царствие.

Вы, пожалуй, возразите мне, что горе поклонников Сераписа не может быть названо действительным несчастьем и что они в сущности ничего не потеряли.

Но если мы станем на их точку зрения, то поймем, что их утрата вовсе не так ничтожна и что она обнимает много такого, за что мы, и с нами все человечество, обязаны им благодарностью.

Мы называем себя христианами и гордимся таким великим преимуществом, но вместе с тем мы эллины, и с честью носим это имя. Под охраной старых богов, которые обречены теперь на гибель, греческий народ совершал удивительные подвиги; он довел до высокого совершенства богатые духовные дары, полученные им от Создателя, подобно верному виноградарю, и создал чудные вещи. В области мышления эллин был царем между другими народами и умел придавать тленному, безжизненному камню бессмертную, почти одушевленную красоту. В области искусства, ни раньше, ни позже, ни одна нация не могла сравниться с греками той цветущей эпохи. Но почему же, спросите вы, Искупитель не явился нашим праотцам в эти славные дни? Потому что прекрасное, как понимали это греки, было направлено у них только на внешность. Посвящая все свои чувства и мысли с таким воодушевлением и благоговейным усердием одному прекрасному, то есть только внешней форме, только кажущемуся, люди того времени мало думали о настоящем смысле вещей, о том истинном и действительном, что принес к нам на землю единородный Сын Божий, Искупитель мира. Но, как бы то ни было, прекрасное всегда остается прекрасным, и если мы доживем до того времени, когда внешность сольется с содержанием, когда непреложно истинное будет облечено в совершенные формы, тогда, только тогда, благодатью Спасителя, осуществится то, к чему стремились наши праотцы в дни своей славы.