Серая Орда

— Пора бы нам уже. Дело не ждёт.

Власорук оказался вдруг совершенно трезвым, встал из-за стола, попрощался с воеводой, который промычал что-то невразумительное в ответ, и вместе с молодым товарищем вышел на улицу.

* * *

Каждый вечер вурды собирались и уходили из дома Сокола неведомо куда. Чародей ни о чём не спрашивал, был уверен, что его подопечные вряд ли нарушат приговор владычицы, устроив охоту на людей. Может быть, они ловят ночами зверьков, может, каким другим промыслом занимаются? Сокола волновало мало. Возвращались вурды как правило под утро. Усталые, злые, они тут же заваливались спать в сенях, ибо дом для их шкур был слишком жарким.

Тем временем наступил праздник Шартьял. Если здешние славяне считали начало нового года кто с марта, кто с сентября, то для лесных народов старый год заканчивался этим зимним праздником. По нему и последний месяц года так называли.

Праздновали по старинке. Днём лепили во дворах шартьялские каваны — стога из снега — гадали на будущий урожай. Если к следующему утру стог заносило свежим снегом, то и летний урожай обещал быть хорошим. Белые кочки тут же покрыли весь город, словно пупырышки замёрзшую кожу. Пришлый славянский народ, не желая лишать себя веселья, придумал вместо каванов снеговиков лепить, вроде тех идолов, каким поклонялись предки. Но в этом получалось больше игры и дурачества.

И те и другие весь день пекли блины, калили орехи, угощали друг друга, зазывая в гости. А вечером хозяйки отправлялись в хлев и в темноте ловили за ноги овец. То был ещё один старинный обряд. Над каждой пойманной овцой читали особый заговор. Считалось, что все пойманные в эту ночь овцы принесут двойной приплод. А бывало, что и другим животным от шартьялских овец удача передавалась. Православные, те святого Онисима за овец просили, но и из них кое-кто шартьялским обычаем не пренебрегал. В таком серьёзном деле лишнего заступничества не бывает.

По случаю праздника многие, даже малознакомые люди, зазывали Сокола в гости, а он считал себя не вправе кому-то отказывать. Потому весь Шартьял чародей дома не появлялся. Вурдам такие заботы об урожае среди зимы казались диковинкой. Их племя, ведь, лесом питалось, а не полем. Но медовых лепёшек, к которым в последнее время сильно пристрастились, они напекли. Так что Соколу, вернувшемуся и без того под завязку набитому угощениями, пришлось и подопечных своих не обидеть. Те остались довольными и опять исчезли в ночи.

* * *

Затяжные ночи отворили путь хищной стуже. Морозы утвердились такие, что под утро покрывалась хрупкой коркой даже обширная полынья под Лысым Холмом, обычно переживавшая зиму.

Застывало само небо. И Луна, пробиваясь тусклым пятном сквозь морозную хмарь, едва освещала усмирённую Оку. Слабый свет окончательно терялся в мощных заносах, лишь изредка отблёскивая там, где снег срывало со льда напором ветра.

В этой полутьме брёл по реке человек. Санный путь был зализан недавней метелью и до утра, до первого поезда, отыскать привычную дорогу не сумел бы даже опытный старожил. Впрочем, припозднившийся путник таковым не являлся. Он вообще завернул в эти края случайно, выполняя просьбу товарища. И теперь, проваливаясь по пояс в рыхлый снег, роптал и на товарища, и на собственную отзывчивость, и на нелёгкую, что занесла его в лесную глушь, да бросила одного посреди полумёртвой реки.

Помимо скрытого санного пути, ближе к берегу бежала тропка, какой пользовались горожане для недалёких вылазок. Её-то и пытался угадать человек среди снежных заносов. Иногда угадывал, но чаще промахивался и попадал в глубокие сугробы, которые долго бороздил, пока не выбирался на чистое место.

Леший его дёрнул так нагрузиться сегодня. А всё эти гостеприимные горожане. В один дом затащат, в другой, везде угощают едой и пивом. Совершенно незнакомого человека угощают. Теперь вот тащись среди ночи, не разбирая пути. И ведь можно было к Сынтульской Крепости через город пройти, так нет, какой-то добрый человек подсказал, как скоротить дорогу.

Вновь сбившись с пути, человек в который раз помянул лихом гостеприимство и принялся пробовать ногой волнистую целину. Тропа должна была быть где-то здесь, но нащупать её под мягким снегом не удавалось. Прохожий огляделся. Заметив шагах в пяти ледяную плешь, рванулся к ней, высоко вскидывая ноги…

И провалился.

Едва с головой не ушёл в чёрную бездну, но успел подать тело вперёд, выбросить в стороны руки. Уцепился, и сразу почувствовал, как вода проникает под одежду, обжигая разгорячённое тело. Хмель слетел в один миг, словно он не пил вовсе. Шуба набухала, потянула вниз. Несчастный ещё держался за край полыньи, но течение затягивало под лёд, а закоченевшие руки слушались уже плохо.