Серая мышь для королевы

– Слушай, Кир! Ты ведь даже не знаешь ее, а уже злишься. Она же тебе ничего плохого не сделала, – стремясь к справедливости, вступилась за одноклассницу Марина.

– Зато тебе сделала, – напомнил Кирилл.

Но Лавренкова опять не согласилась:

– Нет. Ты не понял. Просто не складывается у нас. А потом, это ведь я…

– Что ты?

Тогда Марина немножко рассказала про Катю. Точнее, про урок физкультуры и баскетбол.

– Ты ей фонарь засветила? – Кирилл довольно ухмыльнулся. – Серьезно?

Марина смутилась и опять почувствовала себя виноватой:

– Похоже, что так.

На следующий день Катя в школу не пришла, и Марина вполне вольготно чувствовала бы себя в одиночестве за четвертой партой у окна, если бы ни угрызения совести – вроде мелкие, но въедливые и острозубые. Потому что наверняка Катино отсутствие вызвано вчерашней неудачной встречей булатовского глаза с лавренковским кулаком. Марина тоже лучше уроки прогуляла бы, чем светила на всю школу новеньким фингалом.

Это мужчин шрамы украшают, а девушкам, тем более красивым, как известно, больше подходят бриллианты и прочие драгоценности.

Катя появилась в школе через день с мрачным готическим макияжем. Глаза густо подведены черным, тени на веках тоже черные. Только губы Булатова не стала красить ни темным, ни кроваво-красным. Сделала их бледными, почти сливающимися с тоном лица. А вот глаза редкого янтарного цвета, характерного не столько для людей, сколько для диких кошек, будто засветились, хищно и недобро.

Эффект получился потрясающим. Словно шествовала по школьным коридорам не живая девушка, а призрак, невеста Дракулы, ну или скорее всего одна из эриний – непрощающая Алекто – скорая лавренковская смерть. Она неминуемо приближалась к несчастной Маринке. Подошла почти вплотную, застыла над ее горемычной головой, накрыв темной тенью, но даже не удостоила взглядом, плюхнулась на соседний стул, громыхнула по столу сумкой, и в классе уже в который раз повисла напряженная тишина. Разрушило ее только появление Елены Валерьевны.

Тихонько щелкнул дверной язычок, простучали каблуки по линолеуму, шаркнул отодвигаемый стул.

– Все на месте? – Химичка обвела глазами класс.

Сначала и по Булатовой ее взгляд скользнул, не задержавшись, но почти сразу метнулся назад, ошарашенно уперся в густо обведенные черным глаза.

– Господи, Катя! Что вдруг еще?

– Решила соотнести внешнее с внутренним, – спокойно сообщила Булатова.

Елена Валерьевна озадаченно свела брови, не стала делать вид, что разобралась в загадочной фразе.

– В смысле?

– Учусь быть искренней и прямолинейной. – Катя скривила неестественно бледные губы. – Какие чувства у меня вызывает данное заведение, такие честно и выражаю, в том числе внешним видом.

Елена Валерьевна по-химически умело сдержала бурную реакцию и предположила достаточно спокойно:

– Следовательно, школа у тебя вызывает самые мрачные и безнадежные мысли?

– Нет, – неожиданно возразила Булатова. – Еще и мистическо-романтические. – Она закатила глаза, став еще более инфернальной, но неожиданно продолжила весьма реалистично: – И давайте займемся химией. Все-таки.

На перемене Катя попалась на глаза директрисе, и та тоже пожелала узнать, что произошло с ученицей, до сей поры выглядевшей вполне прилично. Ну то есть соответственно статусу лицея.

Директриса не стала разбираться в коридоре при всем честном народе, а тактично (но, возможно, и для усиления эффекта) увлекла Булатову в свой кабинет. И больше Марина Катю не видела.

Честно. Вот именно так, сверхъестественно и жутковато. Ушла и не вернулась. Навеки сгинула, как в готических романах.

Нет, не напрасно она так накрасилась, и самые мрачные предчувствия ее оказались не напрасны.

Только чуть позже среди десятиклассников поползли слухи о том, что Булатова честно рассказала директрисе о своем случайном фингале, и та разрешила ей отсидеться дома остаток учебной недели. Все-таки отсутствие на уроках не так страшно, как подбитый девичий глаз или жесткий готический макияж.

Кирилл слушал Марину и снисходительно усмехался. То ли действительно рассказ о Кате его не вдохновил, то ли настроение у него было не очень.

– Кир! Да что с тобой? Какой-то ты сегодня…

Приятель скривился.

– Да ну-у-у… – протянул, вроде бы не собираясь посвящать Лавренкову в свои проблемы, но потом выложил откровенно. Все-таки Маринка свой человек.

– Кажется, папа себе очередную невесту нашел.

Кирилл

За последние десять лет Кирилл пережил уже двух мачех и вроде бы должен был привыкнуть. Но чем дальше, тем почему-то труднее становилось мириться с их появлением.

Мама умерла, когда Кирилл учился в первом классе. Болезнь, напав внезапно, расправилась с ней быстро и безжалостно.