Серая мышь

— Каким ветром? С кем ты приехал и как меня нашел? — И тут же тревожно: — Что-нибудь случилось?

— Случилось, доченька, случилось,— успокоенный, что Калина здорова и вполне благополучна, безо всяких предисловий сказал я.— Хочу развеяться, побывать на юге Онтарио. Тебе тоже есть что вспомнить, кажется, там у тебя было что-то романтическое. Вот я и хочу, чтобы ты составила мне компанию; одному ехать неохота. Прибыл узнать, когда ты будешь свободна.

— Что это тебя вдруг потянуло на туризм? — медленно спросила она, точно раздумывая, что мне ответить.

— Подробности потом.

— Верно,— услышав в коридоре шаги, вдруг заторопилась она.— Я с тобой с удовольствием поеду, но нужно кое с кем согласовать, у меня, папа, контракт.

Только теперь до меня дошло, что я даже не спросил ее, почему она здесь, в номере, а не у себя дома, что это у нее тут за работа. Дверь открылась, в дверях стоял неопределенного возраста мужчина с довольно поношенным и напудренным лицом; он кивнул мне здороваясь, и вежливо, но довольно строго сказал:

— Мисс, не опаздывать.

— Мне пора, папа.

— Хоть в двух словах объясни, что ты тут делаешь, какая у тебя работа?

— Я подрабатываю в оркестре, тот же рояль, неплохие деньги, однако поздно возвращаться домой небезопасно; вот я и снимаю этот номерок здесь же, в отеле,— и дешево, и сердито.— Она рассмеялась, сбросила халатик, оставшись в светящихся насквозь трусиках и в узеньком, как лента, бюстгалтере. Меня всегда трогало, что Калина, как и в детстве, никогда меня не стыдилась; набросила висевшее на дверце шкафа приготовленное платье, и оно мгновенно скользнуло по ее тонкому красивому телу.

— Вот я и готова. Пошли. У нас репетиция.

— Можно послушать?

— Что ты! Режиссер ужасно сердится, когда присутствует кто-нибудь посторонний. Да и меня это будет сковывать, я ведь еще и пою.

— Ну, хоть за дверью послушаю.— Мне так не хотелось расставаться с Калиной. Но она проводила меня на улицу, до угла гостиницы, постояла у входа и, окончательно убедившись, что я не вернусь, ушла в отель.

Калина мне позвонила в тот же день поздним вечером и обрадованным голосом сообщила, что ей удалось уговорить своего менеджера отпустить ее, сказала, будет звонить мне каждый день и поедет, как только я сообщу ей точную дату. Через несколько дней мне удалось через знакомого чиновника устроиться на экскурсию работников прессы этнических групп по южному Онтарио. Сообщил об этом Калине, она тут же примчалась на своем авто. Выйдя из машины у нашего дома, похлопала по капоту своего полуспортивного «бьюика».

— Я его хорошо подготовила, отличный мастер попался, так что в дороге не подведет,— говорила Калина.

— Нет, дорогая, на сей раз ты оставишь машину в гараже, мы едем туристским автобусом, наконец-то я спокойно поезжу с тобой, не волнуясь, что мы куда-нибудь врежемся.

— О, я с удовольствием! — искренне сказала Калина.— Я тысячу лет не ездила автобусом.

На следующее утро вместе с работниками прессы этнических групп мы собрались перед зданием провинциального парламента. Все было обставлено торжественно и на высшем уровне — умеют наши провинциальные власти делать показуху. Министр по туризму и координатор по министерству от имени премьера нашей провинции пожелали приятного путешествия, заверив, что экскурсия принесет участникам много интересных впечатлений, а канадские граждане разных национальностей узнают из своих газет и журналов о жизни провинции. Потом наш сопровождающий, представитель Министерства туризма, проверил список экскурсантов, еще раз пожелал нам счастливого путешествия, и мы дружно проскандировали «до свидания!».

— Ну, здравствуй, Калина,— обнял я дочь, едва мы уселись рядом и автобус тронулся.— Наконец мы с тобой вдвоем, как и много лет тому назад, когда ты была еще маленькая и влюбилась на Ниагара-Фолс в индейского мальчика, да еще хотела выйти за него замуж! Представляешь, у тебя были бы уже взрослые дети!

Калина грустно улыбнулась, хотела что-то ответить, но в это время сзади нас раздался всхлип и низкий грудной голос:

— Прошу у пана прощения, но я услышал родную речь и обрадовался, значит, я не один тут украинец. Будем знакомы, Павло Цюра, журналист; представляю нашу газету «Шлях перемоги».

Я, как бывший мельниковец, никогда не любил эту бандеровскую газету и ее писак и обычно не очень вежливо отшивал их, когда они пытались как-то вмешиваться в мою жизнь, но не хотелось в то прекрасное солнечное утро в самом начале путешествия портить себе настроение резким ответом, поэтому я обернулся и кивнул:

— Улас Курчак.

Пан Цюра, глубоко вдыхая воздух, вытирал платком мокрые глаза на еще не старом, но покрытом густой сетью морщин лице.

— Извините,— сказал он,— нервы уже не выдерживают, как услыхал на разных языках это дружное «до свидания», так и в слезы. Можно же жить в дружбе и согласии! Канада — великая страна. Ее демократия, ее отношения к национальностям может служить примером для всех стран и правительств мира. Сколько наций — и все равны.

— Нет, пожалуй, не все. Индейцы-то в резервациях. Что может быть позорнее этого.