Серая чума

Но Креол с Шамшуддином не слишком радовались окончанию войны. Вавилонскую Башню, великий зиккурат для Мардука и Энки, его отца, возводили уже три с половиной столетия — сам Энмеркар положил первый камень в первый день своего правления. Все удивлялись, почему этот храм — огромный, но все же не бесконечный — строится так долго и по-прежнему далек от завершения. На самом же деле все объяснялось очень просто — в день восшествия нынешнего императора на трон Шамаш поклялся, что именно он, Энмеркар, положит последний камень в этот храм, как положил первый. Хитрющий Энмеркар моментально сообразил, как можно использовать неосторожную обмолвку бога, и искусственно затягивал окончание строительства вот уже на века. С каждым годом Шамаш (а также Мардук и Энки) все больше ярился, но поделать ничего не мог — боги не в силах нарушить данную клятву.

Все эти века в империи действовал закон о всеобщей строительной повинности — каждый подданный Шумера, достигший двадцати двух лет, обязан три месяца отработать на этой стройке. Исключений не делалось ни для кого — ни для молодых аристократов, ни для учеников магов. Так что Креол и Шамшуддин, как раз недавно отметившие нужный возраст, тоже отправились на «практические занятия» — правда, их поставили на самые легкие работы. Поскольку зиккурат уже близился к завершению, его постепенно начали обсаживать деревьями и кустарниками — как боковые террасы, спускающиеся уступами, так и просто вокруг здания. Светлые боги любят всякую растительность.

Именно это магам-ученикам и поручили — копать ямы под деревья. Причем магией пользоваться запрещалось — все работы на постройке зиккурата должны быть свершены исключительно человеческими руками, иначе он получится ущербным. Каждый кирпич должен быть положен вручную.

Креола это очень злило.

— Брат, ты же учился некромантии, разве нет? — напомнил Шамшуддин.

— И что? — подозрительно посмотрел на него Креол. — Не улавливаю связи.

— Ну, мне помнится, наши учителя-некроманты всегда начинают первый урок со слов «лопату надо держать вот так»…

— Этот урок я прогулял, — буркнул Креол. — Для этой части ритуала существуют рабы.

— А если раба под рукой не окажется?

— Тогда проведу ритуал на расстоянии, и пусть объект откапывается сам.

— Брат, а тебе не кажется, что это будет посложнее, чем немного поработать заступом? — покачал головой Шамшуддин.

Под насмешливым взглядом чернокожего здоровяка молодой шумер все же поднял лопату и снова начал яростно вкалывать ее в землю. Именно вкалывать — Креол, никогда в жизни не копавший землю, орудовал лопатой, как шпиговальной иглой. Смотрелся он при этом так смешно, что Шамшуддин не выдержал и залился хохотом.

Креол снова отшвырнул лопату.

— Я не буду так работать!!! — взревел он. — Пусть этот старый асакку сам ковыряется в земле, а я не хочу! Клянусь Пятьюдесятью Именами, однажды я прикончу проклятого Халая! Пусть только он закончит мое обучение, уж я ему отплачу!

— Он магистр Гильдии, ему сто десять лет, — покачал головой Шамшуддин. — А кто ты? Ученик, и только-то.

— Помяни мое слово, Шамшуддин, однажды я стану самым великим магом Шумера… всего мира… всех миров! — мечтательно поднял глаза Креол. — Вот увидишь…

— Ну-ну, — весело хмыкнули сзади. — А пока ты им еще не стал, бери лопату и продолжай копать.

— А, это ты, Хе-Кель… — равнодушно обернулся Креол.

Хе-Келя тоже отправили на работы вместе с прочими. Но он приходился сыном одному из влиятельных зодчих, и, в отличие от прочих учеников, вполне прилично разбирался в строительстве. Поэтому его поставили на место десятника и дали в подчинение партию рабов… а также двух товарищей по несчастью — Креола и Шамшуддина.

— Поскольку меня назначили над вами главным, я приказываю… — важно надулся Хе-Кель, — …приказываю… приказываю…

— Не испытывай судьбу, брат, — с намеком поднял лопату Шамшуддин.

— …приказываю сделать перерыв и выпить вина, — усмехнулся Хе-Кель.

— Давно бы так! — оживился Креол, плюя в яму, которую копал с самого утра.

Плевок заполнил ее целиком.

Три ученика уселись в тени палатки, прячась от палящего солнца. Хе-Кель прищелкнул пальцами, подзывая рабыню. Подбежала маленькая темнокожая девочка — пока рабы-кушиты трудились, перетаскивая камни, их дети обслуживали свободнорожденных.

— Как тебя зовут, дитя? — ласково улыбнулся ей Хе-Кель.

— Мей’Кнони, если господину будет угодно, — пролепетала кроха, не смея поднять глаза на устрашающих магов, о которых среди рабов ходили самые разные слухи.

— Красивое имя, — похвалил ученик. — Принеси-ка нам с Креолом вина, а…

— Мне пива, — попросил Шамшуддин.

— А ему пива. И оборачивайся побыстрее.

— Да, господин, — пискнула маленькая рабыня, убегая к кухонным баракам.

— Клянусь всеми богами, из этой кушитки вырастет настоящая красавица, — присвистнул Креол. — Надо будет запомнить ее имя…

— Как будто у тебя мало рабов, — ухмыльнулся Шамшуддин. — Твой род — один из богатейших в Шумере, брат!

— Ничего, рабов много не бывает, — спокойно ответил Креол.

— Смотри, она из Куша, — предостерегающе покачал головой друг. — Я сам наполовину кушит, Креол, ты помнишь?