Серафим

Молодцы усатые хватали девчонок за руки и тащили в извивающийся в безумном ритме круг. Те отбивались, визжали пронзительно, но все же, шли и, распалившись, раскрасневшись, отбивали каблуками такую неукротимую дробь, что наверху сотрясалась крыша.

Было очень весело и непринужденно. Надя с Игорем стояли вместе, смотрели и искренне смеялись, глядя на зажигающих. Но танцевать не хотелось. К тому же из соседней деревни подъехали на мопедах какие-то сильно нетрезвые люди и пытались, сняв рубахи, кружиться на голове и ходить на руках, часто падая и ударяясь о деревянный пол. Было понятно, что добром это не кончиться. Впрочем, как всегда на танцах. Несмотря на присутствие участкового в форме, щуплого и недальновидного мужичка, не брезговавшего чаркой-другой крепчайшей сивухи. Обычно к концу дискотеки милиционер не выдерживал, засыпал, бессильно уронив лохматую голову. На него никто никогда не обижался.

Внезапно среди танцующих появилась худосочная, почти трехметрового роста, фигура, с чудовищной длины ногами, и гигантскими шагами направилась в сторону столика ди-джея, с крутящимися бобинами магнитофона. Народ в недоумении расступался, давая дорогу странному существу. Не дойдя нескольких метров до оцепеневшего распорядителя дискоклуба, верзила был повержен наземь возвращающимся задним ходом любителем «лунной походки», совершенно не заметившего жердяя. Тот плюхнулся навзничь, запрокинув вверх деревянные ходули, обутые в кирзовые сапоги, и предназначенные поразить всех необычностью затеи. Клуб задрожал от дикого хохота, совершенно заглушившего ритмы зарубежной эстрады…

Надя с Игорем смеялись, вытирая выступавшие от веселья слезы. Затем взялись за руки, и вышли из духоты.

На улице тоже все жило и развлекалось. Какие-то личности на самодельных мотоциклах с форсированным двигателем, наперегонки мчались, взбираясь на огромную гору песка, и спускаясь вниз на страшной скорости, проверяли надежность тормозов, резко останавливаясь перед калиткой с забором и ослепляя случайных прохожих ярчайшим светом фар.

Один, невезучий, начисто снес ворота и повалил деревянный штакетник. Из спящего дома выскочил разъяренный полуголый человек с двустволкой; яростно матерясь и осыпая головы мотоциклистов страшными проклятьями, остервенело начал палить дробью в воздух. Рокеры, развернувшись «все вдруг», дружно ринулись мимо взбешенного мужика и, обдавая его ревущим на полных оборотах дымом выхлопа, на невероятной скорости исчезли за поворотом.

Справа на скамейке, бренча гитарой песни, кучка любознательных десятиклассников пыталась запустить в небо собранную из подручных материалов космическую ракету. Ломающийся козлиный голосок старательно кричал: « я пью до дна за тех, кто в море». Парни тут же наливали в большую кружку вина, и степенно пускали по кругу.

Экспериментаторы сообщили, что ракета к старту готова. Отошли подальше, и смело запалили бикфордов шнур, видимо украденный у взрослых. Хором начали отсчет – раз, два, три...

На цифре семнадцать, округу потряс чудовищной силы взрыв. Ослепительная вспышка пламени разорвала ночь. Смрадный дух сгоревшего пороха окутал ребят. Ракета красной точкой быстро уходила в звездную высь и, совершив гигантскую параболу, стремительно двинулась вниз, упав за несколько километров в чей-то огород, прямо в остатки прошлогодней ботвы, кучей сваленной возле забора из колючей проволоки. Сухие стебли мгновенно вспыхнули, пламя поднялось на несколько метров и сразу опало, вызвав бурные, торжествующие крики учащихся. Деревня жила ночной жизнью…

Они медленно шли, взявшись за руки, возле уснувших домов, мимо цветущих палисадников и гремящих цепями дворовых псов. Говорили, говорили, рассказывая о себе, о своих планах.

Надежда только окончила школу и осенью собиралась ехать в Бердск, поступать в медицинское училище. Об институте даже и не помышляла, так как никого из родственников в Новосибирске не было, а в Бердске жила старшая сестра с мужем. Игорь слушал и умилялся ее волнующему голосу, мечтам, чистой наивности размышлений. Он чувствовал, что никуда больше не отпустит ее, увезет с собой, украдет, похитит…

Часто присаживаясь на чьи-то завалинки, долго целовались, вспоминая позапрошлое лето.

Ночь стояла душная, плотная темнота окутывала паутиной таинственности и покоя. В воздухе носился легкий запах трав, цветущих растений, и еще чего-то неуловимого, деревенского…

Высоко в небе загадочными бликами мерцал Млечный путь, где-то у далекого горизонта сверкала россыпь огней. Вербы и клены, росшие почти у каждого дома, тихо шептались друг с другом мягким шелестом листьев.

Незаметно подошли к ее дому. Все уже давно спали, окна прикрыты ставнями, вокруг полная тишина.

- Пойдем в летнюю кухню, я тебя чаем напою, – Надя открыла калитку.

– Помнишь? – вокруг них игриво крутился крупный кобель, отчаянно вертя хвостом. Он узнал Игоря, кинулся обниматься, лизнул в нос, обрадовался. Игорь ласково потрепал собаку, посмотрел в умные глаза, прижался щекой…

Вошли в темную кухню.

– А давай просто посидим, ну его этот чай.