Сэр Невпопад из Ниоткуда

Просторная и сухая, пещера не просто служила кому-то убежищем от непогоды, она была превращена во вполне уютное подобие нормального человеческого жилища. На стенах было укреплено несколько факелов, которые заливали всё помещение светом и, кроме того, его согревали.

Я возлежал на высокой охапке соломы, тонкий слой которой покрывал весь земляной пол насколько хватал глаз. Справа от меня на таком же соломенном ложе распростёрлась принцесса. Она казалась спящей.

Но тут что-то мелькнуло в глубине пещеры, там, куда не доставал свет факелов и где сгущались тени. Приглядевшись, я понял, что в дальнем углу сидит, прислонясь к стене, какой-то человек, вероятней всего мужчина, и не отрываясь глядит на меня. Я сел на своей постели из соломы, морщась от боли в суставах и мышцах, и стал пристально всматриваться в тёмный угол, где расположился незнакомец. Но лицо его оставалось в тени.

– Кто вы? – спросил я.

Тот медленно поднялся на ноги. Мне со страху даже почудилось, что он не просто встал, а будто бы развернулся, вытянувшись вверх, словно змея. И сделал шаг вперёд. Потом ещё один и ещё, пока не очутился в круге света от ближайшего факела.

У меня перехватило дыхание.

Тэсит уставился на меня не мигая единственным своим глазом.

Я испустил пронзительный вопль и вздрогнул всем телом, словно пробуждаясь от кошмарного сна. Но, снова оглядевшись по сторонам, к ужасу своему обнаружил, что по-прежнему нахожусь в пещере и что это жуткое видение предстало передо мной не во сне, а наяву. Вот и ложе из соломы, факелы, вон там недвижимая Энтипи, а вот он, Тэсит, собственной персоной. Эхо моего крика замерло в вышине под сводами пещеры. Тэсит молча продолжал сверлить меня взглядом. Я покосился на принцессу. Она слегка шевельнулась, но так и не пробудилась от сна.

Справа от меня лежал мой меч, слева – посох. Он поместил оружие на расстоянии вытянутой руки от моей постели. Но Тэсит был не из тех, кто легко прощает такие обиды, как та, которую я ему причинил. Он оставил мне посох и меч только потому, что не сомневался в своей способности рассчитаться со мной независимо от того, буду ли я вооружён или безоружен. Да уж, уверенности в себе ему по-прежнему не занимать. Чего никак нельзя было сказать о вашем покорном слуге.

Он по-прежнему молчал. Я тоже не говорил ни слова. Несмотря на животный ужас, который меня буквально парализовал, мне было любопытно, кто же из нас первым произнесёт хоть слово.

Разумеется, это сделал он.

– Как ты мог? – были первые его слова. Вернее, я попросту догадался, что он именно это хотел сказать, тогда как в действительности изо рта его вырвалось нечто невнятное вроде: «Катымо». Я нахмурился.

– Что?

Он с выражением досады закатил свой единственный глаз и повторил вопрос медленно, по слогам, и почти отчётливо. А я снова переспросил:

– Как я мог – что?

Тэсит покачал головой, недоумевая и досадуя, почему это я делаю вид, что мне непонятен его вопрос, да и сама суть происходящего. Он спрашивал, как я мог столь коварно и подло предать его, проявить такую чёрную неблагодарность после всего, что он для меня сделал. Он прекрасно понял, что я отдаю себе отчёт в тогдашнем своём поступке и лишь разыгрываю непонимание, чтобы потянуть время, и потому больше не стал повторять свой вопрос.

Теперь только, увидев его вблизи, я смог вполне оценить ущерб, который причинил его внешности несколько месяцев тому назад. На лбу у него остался глубокий шрам от раны, нанесённой моим посохом. Кожа срослась неровно, зигзагом, и это нисколько не красило моего бывшего друга. К этому следовало добавить слегка покривившийся нос и свёрнутую вбок челюсть. Я успел заметить зияющие провалы у него во рту, в тех местах, где прежде были зубы. Вдобавок к утрате внятности и чёткости речи он ещё и издавал сквозь эти щербины какой-то свистящий звук, когда произносил некоторые согласные. Его свалявшиеся и растрёпанные волосы лоснились от жира, не в лучшем виде пребывала и борода. Он теперь даже отдалённо не походил на героя.

Скорей выглядел как безумец.

– Мне пришлось самому вправлять себе челюсть и стягивать её лубком, чтобы срослась, – заявил он таким непринуждённым тоном, как если бы наш разговор происходил за столиком в трактире, где мы, потягивая эль, делились бы воспоминаниями о былых невзгодах. – Здорово ты тогда постарался, По. – Помедлив, он всё же снова спросил: – Как ты мог?

Мне пришлось напрячь воображение. Я понимал, что должен, обязан дать ему хоть какой-то ответ. Но ничего путного на ум не приходило. Тогда, пожав плечами, я пробормотал:

– Так надо было.

Он кивнул. Как ни странно, вид у него при этом был такой, словно иного он от меня и не ожидал.

– Мы все совершаем то, что нам предназначено. – Это философское изречение было совершенно в его духе. – И с этим ничего не поделаешь. Вот и теперь: мне придётся тебя убить, По. Иначе просто нельзя. Надеюсь, ты понимаешь. И не держишь на меня обиды.

– Нет, конечно, – заверил его я. – С чего бы? – И, помолчав, осторожно спросил: – Ты прямо сейчас... этим займёшься?