Сент-Ив. Принц Отто

Но все его легкомыслие как рукой сняло. Мы прошагали остаток пути и вошли в гостиницу весьма чинно и степенно; тут было еще светло и царила суматоха из-за множества запоздавших путников; мы отдавали распоряжения быстро и с надлежащей суровостью, каковой невозможно было не подчиниться, и скоро уже сидели за боковым столиком у самого камина и уплетали при свечах такой ужин, о котором я мечтал долгие дни. Долгие дни я, как вы помните, прятался в крытой повозке, жертва холода и голода и всяких иных неудобств, которые смутили бы любого храбреца; белые скатерти и салфетки, сверкающий хрусталь, огненные блики на бокалах, красные портьеры, турецкий ковер, портреты на стенах, безмятежные лица двух или трех засидевшихся гостей, которые все еще молча, неспешно наслаждались процессом пищеварения, и (последнее, но отнюдь не самое маловажное) стакан превосходного легкого сухого портвейна привели меня в то состояние, какое иначе как блаженством не назовешь. Мысль о полковнике, о том, как радовался бы он уютной комнате и буйному пламени камина, и о его холодной могиле в лесу близ Маркет-Босуорта явилась и даже задержалась было amari aliquid,[32] как вкус, остающийся во рту после еды, но — со стыдом признаюсь — лишь в малой мере нарушила овладевшее мною ощущение довольства. В конце концов своя рубашка ближе к телу, так уж повелось в этом мире. Я, добровольный искатель приключений, только что довел до благополучного конца весьма трудное и волнующее приключение или, по крайности, завидел ему конец; и я глядел через стол на мистера Даджена, чьи щеки разгорелись от портвейна, а жесткие черты смягчила почти доверчивая, чуть даже глуповатая улыбка, в которой была не только ублаготворенность, но даже намек на доброту. Мошенник оказался отважен — качество, которое я оценил бы в самом дьяволе, — и даже если поначалу он был несговорчив, то теперь полностью искупил свою вину.

— Что ж, Даджен, пора объясниться, — начал я. — Я знаю вашего патрона, он знает меня, и он знает о моем странствии и одобряет его. Могу вам даже сказать, что направляюсь я в Эмершем.

— Ого! — промолвил Даджен, — я начинаю понимать.

— Сердечно рад, — сказал я, передавая ему бутылку, — ибо ничего более сказать я вам не могу. В остальном вы должны положиться на мое слово. Хотите верьте, хотите нет. Если не верите, наймем карету, и завтра вы привезете меня на Хай Холборн и представите пред светлые очи мистера Роумена; тем самым вы успокоите свою совесть… и смешаете все карты своего патрона. Если я верно о вас сужу (а я почитаю вас за неглупого малого), это вовсе не в ваших интересах. Сами знаете, как поступают с подчиненным, который сует нос не в свое дело; если мне не изменяет память, на лицо старика Роумена, когда он гневается, не так-то приятно смотреть; и я осмелюсь предсказать, что этот опрометчивый поступок всенепременно отразится на вашем еженедельном жалованье, — в том случае, если вам платят раз в неделю. Коротко говоря, либо предоставьте меня самому себе, и на том все кончится, либо везите в Лондон, и это будет только начало, причем, на мой взгляд, начало многих неприятностей. А теперь выбирайте.

— Тут и выбирать нечего, — сказал он, — отправляйтесь завтра в Эмершем или, если вам угодно, к самому дьяволу, я умываю руки. Нет уж, не стану я встревать между Роуменом и его клиентом! Отменно деловой человек, сэр, но безжалостный, что твой жернов. Я бы не удивился, если бы он выкинул меня за дверь! Но жаль, очень жаль, — прибавил он, вздохнул, покачал головой и с грустью отодвинул от себя стакан.

— Кстати, — сказал я, — меня разбирает любопытство, а вы можете его удовлетворить. Отчего вы привязались к бедняге Дюбуа? Отчего перенесли свое внимание на меня? И вообще с какой стати вы так всем докучали?

Мистер Даджен побагровел:

— Позвольте, сэр, — отвечал он. — Ведь существует же такое чувство — патриотизм!

Глава XVI Виконт мистера Роули возвращается домой

Мы расстались с Дадженом на другое утро, часов в восемь. К этому времени мы уже чувствовали себя друг с другом как давние и добрые знакомые; мне очень не хотелось отпускать его от себя, я охотно взял бы его в Эмершем. Выяснилось, однако, что он должен воротиться в трактир, где мы с ним повстречались, ибо его туда призывали дела моего дядюшки, у которого в этой части графства находилось одно из отдаленных его имений. Ежели бы прошлой ночью Даджен одержал надо мною верх, я был бы арестован на земле моего дядюшки и с помощью его же служащего — вот уж это было бы невезение так невезение!