Сент Ив

«В связи с недавним злодейским убийством в Замке нас просят опубликовать следующее сообщение: полагают, что убийца — солдат по имени Шандивер — находится где-то неподалеку от Эдинбурга… Его приметы: среднего роста или чуть ниже, приятной наружности и весьма учтив в обращении. В последний раз его видели в модном платье жемчужно-серого цвета и в светло-коричневых башмаках. Он чисто говорит по-английски, называет себя Рейморни. Его сопровождает слуга лет шестнадцати. За поимку преступника обещана награда».

Я кинулся в соседнюю комнату и стал лихорадочно стаскивать с себя жемчужно-серый сюртук.

Признаться, теперь я был не на шутку встревожен. Нелегко оставаться спокойным и невозмутимым, когда чувствуешь, как сеть медленно, но неумолимо затягивается вокруг тебя, и я рад был, что Роули не видит моей растерянности. Лицо мое пылало, дышал я прерывисто и тяжело, еще никогда в жизни не был я так растерян.

И при всем том ничего нельзя было поделать — только выжидать, спокойно обедать и ужинать и поддерживать разговор с чересчур словоохотливым Роули, притворяясь, будто я вполне владею собой. Правда, беседу с миссис Макрэнкин поддерживать не приходилось, но от этого мне становилось только еще горше. Что случилось с моей квартирной хозяйкой? Отчего она держится гордо и отчужденно, не желает со мною разговаривать, глаза у нее красные и по дому непрестанно разносится ее страдальческий голос? Либо я сильно ошибался, либо она прочитала злополучную заметку в «Меркурии» и узнала обличающий меня жемчужно-серый сюртук. Теперь мне припомнилось, что она с каким-то странным выражением лица подала мне в то утро газету и объявила, хмыкнув то ли сочувственно, то ли с вызовом: «Вот вам ваш „Меркурий“!»

Однако же с этой стороны я не ждал непосредственной опасности: трагический вид миссис Макрэнкин выдавал ее волнение, ясно было, что она борется со своей совестью и исход этой борьбы еще не решен. Я терзался и не знал, что делать. Коснуться столь сложного и таинственного механизма, как внутренний мир моей квартирной хозяйки, я не осмеливался, ибо от первого же моего слова он мог, словно неумело сработанная петарда, вспыхнуть и рвануть совсем не в ту сторону. И я, превознося теперь свою осмотрительность — ведь с первых же шагов я ухитрился расположить к себе миссис Макрэнкин самым дружеским образом, — я все же не понимал, как вести себя сейчас. Более обыкновенного выказывать знаки внимания, пожалуй, столь же опасно, как и пренебрегать этим. Одна крайность покажется ей дерзостью и только ее рассердит, вторая будет, в сущности, признанием вины. Короче говоря, я обрадовался, когда на улицах Эдинбурга стало смеркаться, а заслышав голос первого сторожа, отправился в путь.

Когда я добрался до холма, на котором стояло «Лебяжье гнездо», еще не было семи часов; я стал взбираться по крутому склону к садовой ограде и вдруг с изумлением услышал собачий лай. Прежде здесь собаки лаяли только у хижины на вершине холма. Но этот пес был в саду «Лебяжьего гнезда», он рычал, задыхался от ярости, прыгал и рвался с цепи. Я дождался, чтобы он немного поутих, потом с крайней осторожностью вновь стал приближаться к ограде. Но не успел я заглянуть поверх нее в сад, как пес разразился лаем еще пуще прежнего. В ту же минуту дверь отворилась, и из дому вышли с фонарем Рональд и майор Шевеникс. Они стояли как раз передо мною, немного ниже, яркий свет фонаря падал на их лица, и я отчетливо слышал каждое их слово. Майор успокаивал собаку, и теперь она только глухо ворчала, лишь изредка снова разражаясь лаем.

— Как удачно, что я привел Таузера! — заметил майор.

— Черт его побери, где же он? — нетерпеливо сказал Рональд, поводя фонарем и тревожа ночную мглу причудливой игрой света и тени. — Пойду-ка я, пожалуй, на вылазку.

— Не надо, — возразил Шевеникс. — Помните, Рональд, я согласился прийти сюда и помочь вам караулить дом лишь на одном условии: условие это — военная дисциплина, мой мальчик! Мы ходим дозором только по этой дорожке у самого дома. Лежать, Таузер! Хороший пес, хороший… Тише, тише, — продолжал он, лаская треклятое чудовище.

— Подумать только! Может быть, этот наглец нас сейчас слышит! — вскричал Рональд.

— Вполне вероятно, — отвечал майор. — Вы здесь, Сент-Ив? — прибавил он отчетливо, но негромко. — Я хочу сказать вам одно: идите-ка вы домой. Мы с мистером Гилкристом будем караулить посменно всю ночь напролет.

Больше играть в прятки было ни к чему.

— Beaucoup de plaisir [57], — отвечал я в тон ему. — Il fait un peu froid pour veiller; gardez-vous des engelures! [58].